— А вот об этом давай свистеть не будем!

— Что ж, не будем, так не будем, — согласился следователь, которого Корявинские сокровища в этот момент интересовали меньше всего.

— Ладно, не плачься. Олигархов вон обобрали, поп-звезд…

— Ну уж конечно! Эти ведь законно народ грабят, не то что мы!

Комов пропустил блатной сарказм мимо ушей.

— Давай выпьем наконец.

— Давай, — Корявин сделал это быстро и с желанием.

— Есть к тебе дело, — продолжил Алексей после того, как огляделся по сторонам и понял, что закуски не будет.

— Догадываюсь, что ты не в шахматы сыграть пришел!

Глазки Корявого, маленькие, словно у динозавра, смотрели холодно.

— Короче, Коля, надо войти в один адрес.

— То есть, хату гробануть? Говори уж нормальным языком, не ментовским.

— Брать там нечего. Это по другому делу.

— А ты потом мне всё припаяешь? Верно?

— Ты откроешь и уйдешь. А я тебя не видел.

— Это ты сейчас так звонишь, а потом будешь мной свою статистику улучшать. Я, между прочим, в последнее время закон не переступал.

— Верно, воровской закон ты не переступал… Ты ведь сам знаешь: если надо, арестуют и за ножичек для чистки ногтей на брелоке от ключей. А тут можешь своим преступным талантом послужить обществу. Сам видишь, что армагеддон грядет. Знаешь, что такое армагеддон?

— Магадан знаю, армагеддон — нет.

— Это именно то, что сейчас происходит.

— Постой, — начало светлеть в голове у блатаря. — Так ты по какому делу? По мышиному, что ли? — он трудно сглотнул. — Ты не темни! Если по мышиному, то не покатит! Ты меня лучше на двуногих науськивай.

— Если откажешься, грех на душу возьмешь. Будут тебе на том свете паяльник в ж… совать, электричество к я… прикладывать…

— Нету там этого!

— Всё там есть… Ну как?

— Японскую фирму "Накося" знаешь? — показал сложенные соответствующим образом пальцы Корявый.

— В тайниках у тебя с чьим профилем бумажки? — вдруг перевел стрелку разговора Комов.

Корявый не смог справиться с довольной ухмылкой.

— С разными.

— Так вот. Эти бумажки действуют, пока действует то, что на них нарисовано. А сами по себе они — просто цветная нарезанная бумага. Не те у тебя профили, Коля! Глядишь, другие морды скоро войдут в обращение.

— Не накаркай, начальник, я из-за них столько горбатился, с Уголовным кодексом в конфликт вступал…

— Значит, придется, Коля, снова начинать. Но следить за тобой буду уже не я, — вспомнив беседу с Петросорокиным, Комов сделал из пальцев бегущего по столу зверька.

Корявин отпрянул; испуганные его резким движением коты зашипели.

— Ты меня не пугай!

— Подумаешь, несколько клеток в мозгу умерли! Они тебе все равно не нужны.

— Ничего! У меня еще бацацирки есть!

— С бацацирками в магазин не пойдешь. Даже литр бензина на заправке не купишь. Так что не надейся, что будешь лопать без ложки салат с майонезом.

— Может сдернуть куда-нибудь? Где тепло, пальмы и девки…

— Проедаться? — усмехнулся Комов.

— Зачем? Жить!

— Что ты там будешь делать? Работать вышибалой в храме? Разве ты что-нибудь дельное умеешь? Хаты брать или головы пробивать? Там этот рынок давно поделен… Впрочем, я не против. Развлечешься, пока хвостатые туда не подвалят.

— Ты не мент! Ты волк злобный!

— Хочешь отвязаться от меня поскорее? Выполни мою нижайшую просьбу. Не для меня. Для человечества.

Корявый тяжело вздохнул. Трусил, не притворялся.

— Уговорил. Точнее, достал.

— Ладно, не трепещи. Как говорил киллер: "Знаешь, сынок, какой кровью денежки-то даются!" Завтра с утра за тобой заеду. Готовься.

Срок ультиматума истекал на следующий день. Москва к этому времени сильно опустела. Те, кто не имел родственников в провинции, перебрались на дачи; у кого не было дач, срочно искали жилье в глубинке: чем захолустней, тем лучше. Архангельская и Вологодская области очень быстро оказались по карману только обеспеченным людям. Самые богатые, разумеется, вывозили добро и родню за границу целыми самолетами. Цены на соль, спички, сахар, консервы и крупу взлетели. Рубль упал.

Китай благородно предложил в виде помощи ввести свои войска в Приморье и Хабаровский край. В сенате Соединенных Штатов начались дебаты по поводу возможного предоставления кредита русским мышам на реструктуризацию традиционного социального уклада. Госдеп подготовил неофициальное приглашение представителям шиитской оппозиции Ирака и делегации мышей посетить США.

Из европейских стран помощь прислала лишь Германия, главный экономический партнер и кредитор России (в Берлине вспомнили, что на немцев приходится сорок процентов всех российских долгов Парижскому клубу). Немецкий ограниченный воинский контингент был срочно переброшен на военный аэродром в Голицыно, еще находящийся под контролем армии, и в тот же день, совершив марш-бросок, оказался в центре Москвы.

Комиссия ПАСЕ объявила, что готовит заседание, посвященное обсуждению возможностей мирного урегулирования ситуации в России. Лорд Джадд должен был прибыть через несколько дней, чтобы изучить на месте, насколько на очеловеченных мышей могут распространяться стандарты Совета Европы по правам человека.

Между тем столица готовилась к неизбежному.

Сильный заслон находился в ущелье Тверской улицы возле Пушкинской площади. Тройная цепь из оливковых бронированных машин перегораживала улицу, а дальше гуськом выстроились большие трехосные грузовики с брезентовыми спинами. В Елисеевском гастрономе расположился один из командных пунктов с узлом связи.

Впрочем, все прочие улицы и переулки в центре Москвы тоже были обильно нашпигованы военными и их техникой.

В это серое осеннее утро нервы были напряжены; все ждали решающей атаки. И дождались.

Разведчики, рассеянные по крышам и подворотням и висящие над городом в вертолетах, один за другим стали сообщать о приближении врага. Поднялась военная суета; в воздухе смешались русские и немецкие команды.

Глаза усиленно всматривались в пустынный горизонт улицы. И вот наконец вдалеке обнаружилось движение, словно вдруг зашевелился асфальт. Потом стало ясно, что шевелится не асфальт, а льющийся по нему серый поток. В превосходную армейскую оптику были ясно видны серые солдаты, надвигающиеся бесконечно длинными шеренгами.

— К бою! — затрепетала команда в воздухе и в наушниках; захлопнулись люки оливковых чудищ.

— Сейчас будет фарш из мышатины! — злорадно сказал некий полковник, наблюдая со второго этажа над Елисеевским гастрономом за приближением противника. — Бейте огнеметами! — велел он в радио и заметил окружающим:-Думаю, после этого боя в округе не окажется даже одной гребаной разбитой витрины!