первого подсчёта укоса. – Вот смотри. Гридин Вадим Андреевич. Телефон 2 – 22 – 67. Не спрашивай у него – куда ты попал. Правильно ли номер набрал. Скажи просто – пусть позвонит Хохлову. Что нашли Витю Шанина и надо его забрать. И ты Гридину поясни точно – на каком километре повернуть, какие приметные строения рядом, может, плакаты или стенды. И пусть Хохлов не один приедет, он знает кого с собой взять, но не раньше, чем через неделю. Чтоб у Егора Ильича к тебе подозрений не было. Я ему час назад внятно сказал, что меня уже ищут и найдут обязательно. Тебя мы заберём, не жухай.

Номер телефона начальника отдела по работе с участковыми инспекторами области майора Гридина Хохлов дал Витюше на всякий случай, чтобы он после одобрения рапорта участкового сам лично отвёз Гридину заявление своё о приёме на курсы сержантов и свои документы. Хохлов с Гридиным учились вместе, дружили и всегда друг другу шли на помощь.

– Я завтра на покосе его упрошу. Он же ко мне обязательно придёт. – Ткаченко засмеялся и распечатал ещё одну бутылку «двенадцатого» – Хочет секрет какой – то мне подарить, чтобы я тебя обогнал и снова, как раньше, лидером был. Поговорю. Отпустит он меня. Мормышки- то купить требуется немедленно. Через месяц весна. Тепло если в марте будет, так на лёд ходить опасно. Тончает он быстро. Утопнет «бугор» и делу хана. У босса другого надежного, преданного и доверенного нет.

Врезали они еще по стакану и Шанин, цепляясь заплетающимися ногами за валенки дремавших работяг, доплёлся до своего «плацкартного» места, упал, начал думать о хорошем, но не успел. Портвейн и «алиготе» усыпили его за минуту до утра

Утром третьего февраля Серёга Ткаченко рванул с тела Витюшиного, тёплого от сложенного вдвое сукна для шинелей, большое самопальное одеяло, рванул и поднял его, не успевшего раскрыть глаза и досмотреть сон о своём доме, который они вдвоём с Натальей волшебно преобразовали. Из угрюмой, обыкновенной серой, грязной, не белёной и сто лет не крашеной хаты Витюша увидел в вещем, естественно, сне, почти царские хоромы. Ну, не все, конечно, а малую их часть. Сотую, наверное. Но она была великолепна.

Всё в коврах из бывшей Персии, по три люстры в каждой комнате. Даже в старом коровнике болталась трёхрожковая люстра с отполированными под хрусталь стеклянными сосульками. В трёх комнатах – чешские гарнитуры мебели для гостиной, детской комнаты и спальни для взрослых. На окнах синтетическая тюль и умопомрачительные по красоте тонов и дороговизне тканей плотные портьеры. Со стен бросали на Витюшу и Наташу сочный матовый свет моющиеся обои из Польши, а по всему пространству они «с почти женой» расставили электромясорубку, автоматическую кофеварку, электрочайник и «чудо – печь» для приготовления чудо- кексов в домашних условиях. Телевизор «рубин», холодильник "снайге" и швейная машинка от вечной фирмы «Зингер». Ну, и телефон на журнальном столике. Розовый, с кнопочками вместо диска и длинным шнуром. Беседовать по такому телефону с солидными друзьями семьи можно было аж со двора.

– Витёк!!!– Тряс его за руки Ткаченко и постоянно оглядывался.– Иди косить пока нас вместе никто из псов цепных не засёк.– А я поехал в город. Спешу я. Отпустил «бугор» до десяти вечера. Кто из охраны будет меня спрашивать – говори, что Егор послал закупить десять ящиков тушенки и десять мешков муки. Пельмени приказал кухне делать два раза в неделю. Мясо он заказал. Сам заберёт в Рудном завтра. Понял всё?

– В общих чертах дошло.– Витюша проснулся целиком весь и пожал Серёге руку. – Номер телефона не потерял? Как Гридина зовут помнишь? Чтоб через неделю Хохлов приехал – не выветрилось из башки? Как доехать до нас растолкуй так, чтобы у Гридина в кабинете даже стены запомнили. И чтобы приехали не на бронетранспортёрах, а на Хохловском «москвиче». Мирно чтоб, дружелюбно. Так и передай. Мне отсюда лучше соображается как и когда им надо сюда прибыть. Ну, давай! Чтоб все, кто не за нас – сдохли в судорогах!

Серёге до ближайшей деревни, откуда всякое-разное на колёсах добредало по смертельно раненой суглинистой дороге к гладкой трассе, надо было по трём таким же травматичным тропкам добежать без вывихов суставов примерно за час, хотя от деревеньки той озеро удалилось всего на километр. А там он хоть на багажнике велосипеда дотянет до асфальта, по которому автобусы из Рудного в Зарайск мотаются через каждые полчаса. Побежал Ткаченко Сергей тяжелой поступью. Будто в данный момент проходил отбор в команду космонавтов и для проверки сил с волей на валенки его повесили на крючках штук по пять килограммовых магазинных гирек.

Снег не так уж старательно завалил тропинку, но по ней никто и не бегал в деревню, а из неё на озеро вообще ни один крестьянин не пошел бы даже под приказу из ЦК КПСС. Боялись мужики местные, что удочки у них отберут, а нож- косу в руки сунут и заставят бесплатно давать «на гора» тонны природного стройматериала. Да ещё и домой не отпустят. В деревне про озеро страшные байки выдумал кто- то. Мол, попал туда какой – нито посторонний мужик обманным путём. Денег ему много пообещали. А там таких же дурканутых- сотня, не меньше. Так вместо денег им теперь даже пожрать не дают, над каждым косарём и вязальщиком камышовых матов автоматчик стоит и бедолаги эти косят и вяжут маты пока последняя капля кровушки его в пот не превратиться. Там они худают до самого скелета и помирают. А потом кости их растирают в порошок под прессом и продают в совхозы как удобрения для кукурузы и подсолнуха.

Одни верили, скептики сомневались и называли носителей информации «недотыками придурошными» Потому, что при советской власти такой хрени быть не может. Всюду потому что одна только справедливость и дружба всех народов. То есть – знали в деревне о том, что твориться на озере. Знали все. Но ещё лет десять назад собрали всех поселенцев неизвестные хорошо одетые и культурно говорящие дяденьки, и всех очень вежливо попросили ничего никому про озеро вообще не говорить. Нет тут никакого озера.

Или, если вдруг проболтнётся кто, то деревенька сгорит до последнего домишки часа за три- четыре. Позади дяденек возле большого автобуса без номеров стояли молодые красивые парни с ружьями. Они кивнули головой, подтвердили. Да хором один разик всего и пальнули из десяти двустволок в небо. На том и остановились. Деревня спокойно жила без озера