– Что?

– Ты удивительный человек.

Она подняла голову – не разыгрывает ли?

– Ты никогда не сдаешься, когда дело касается меня. Правда?

Она засунула руку ему под челку и взъерошила волосы. Всегда так делала, еще когда он в садик ходил.

– Нико… Максумичи не сдаются. Разве ты не знал?

Двести пятьдесят тысяч крон. Он должен их достать. И разыскать налетчиков.

Деньги: ни малейшего шанса. Хотел переговорить с Тедди – но не успел. Тедди послал их следить за шпиком.

Найти налетчиков? Можно с жизнью распрощаться. Если уж они решились грабануть самого Исака, да еще в окружении его людей? Отморозки…

Надо взять себя в руки. Что делать?

Налетчики… один из них уронил свой «калле» на пол, когда Никола ткнул его пушкой в спину. Из этого и надо исходить: «калаш». АК-47 лежал у него в сундуке в погребе. Под грудой старых шмоток.

Одно только это… незаконное хранение оружия. Минимум десять месяцев, если пронюхают снюты.

Мелькнула мысль: отнести Габбе. Старик вполне может знать, кому принадлежит автомат.

Кэш: уже планируем. Они с Хамоном раздобыли у приятелей темные ветровки «Эверест» и шкары, черные, как ночь.

Балаклавы они просто увели в байкерском клубе «Микки» на окраине. Те называли их странно: «Шлемный капюшон». Как бы ни называли, цель одна: скрыть физиономию от этих сволочных камер наблюдения.

Идея пришла давно. «ИКА Квантум», «Виллис», «Лидль», все эти продуктовые левиафаны. Их теперь как грязи. На территории Стокгольма – сотни. Шведанки вдруг решили подражать американцам. Почти никто не закупается в центре – все ездят в отдаленные торговые центры. Скучные, но удобные парковки, покупательские тележки XL, орущие дети и полки с хлебом на полкилометра. Интересно, где свенссоны покупали жратву, когда этих гигантов не было? Наверное, сажали свои овощи. И теперь есть такие придурки… Заводят в гардеробах теплицы, светят какими-то лампами, обдувают вентиляторами, капают подкормку. Лохи.

Мысль пришла Николе первому, еще во время отсидки.

– Неплохо бы грабануть такой центр, – сказал он Хамону. – В воскресенье после закрытия бабло в кассах можно лопатами грести.

– Мимо, – ухмыльнулся Хамон. – Весь кэш забирают перед закрытием. Но ты прав. Бабки там есть, только не в обычных кассах.

Сколько можно сидеть на скамейке запасных, да еще в третьем, если не четвертом дивизионе! С ним должны считаться.

Если бы только не страх…

Надо себе приказать. Раз и навсегда. Big time.

Пошел к Хамону. Тот, как всегда, у телевизора с пультом в руках, лихорадочно жмет на кнопки. «ГТА-5»[50]. Повсюду пустые банки из-под «Ред Булл». Хамон начал отращивать бородку-эспаньолку. Выглядит, как Джек Спарроу из «Пиратов Карибского моря» или крутой рокер из Slayer.

Никола попытался подкрутить настроение на погромче.

– Мы входим, берем, что есть, и уходим. Что тут сложного?

Хамон уже поделился с ним планом. В кассах денег нет, но у таких супермаркетов полно других распродаж. Грили, древесный уголь и брикеты, посадочная земля, цветы, молодая картошка, клубника, сладкие коричные булки, хлеб – в общем, все, что можно вынести на улицу в такую погоду. Плюс лотерейные билеты, тото, газеты – это продается за специальным прилавком у входа в супермаркет.

Хамон нажал на кнопку «пауза».

– И главное, братишка, – сказал он. – Нам нужен инсайдер. Кто-то, кто расскажет нам, где именно замести кэш.

Несколько дней назад Паулина написала ему эсэмэску. Не до того, конечно, но он обрадовался.

Они встретились в «О’Лири»: там же, где и в первый раз. Она пришла одна – довольно смело с ее стороны. Ей семнадцать, а она идет на свидание с Сербским-Парнем-Говорящим-по-Ассирийски, по прозвищу Библик. Год чалился в тюряге. И кто знает, кем он был и что делал до того?

Он заказал пиво, она – стакан скумпы[51]. Говорили о чем угодно: о ее школе, о месяцах, проведенных им в Спиллерсбуде. И странно – о прочитанных книгах. Очень непривычное чувство. Он никогда и ни с кем не обсуждал книги, кроме Тедди и деда.

Паулина собрала волосы в узел на затылке: лицо открыто. Прямой нос, глаза, полные вопросов. Надо бы тащить ее домой и трахнуть, а потом позвонить кому-то из ребят и рассказать. Ясное дело – она меня хочет, как и все остальные.

Беда в том, что он не знал, как это сделать. Его словно прибили гвоздями к барной табуретке, а табуретку – к полу. Рука в кармане.

Надо было бы придвинуться поближе, положить руку на бедро, сказать что-то ласковое. Пофлиртовать, напеть, скажем, из Угглы: «Пойдем к тебе-е и-или ко-о мне?»

Нет, язык не поворачивается.

В половине первого они расстались. Каждый пошел к себе-е-е…

Трус и придурок.

Остальные поступали по-другому.

На следующий день позвонил одному из приятелей по Спиллерсбуде. Вспомнил: тот когда-то рассказывал о своем двоюродном брате. Кузен работал в одном из таких гигантских супермаркетов. Зовут Саман, кажется.

Бинго! Саман – упаковщик на складе в «ИКА Макси» в Бутчюрке. Уже семь лет. Солидный человек, которому достался съехавший с роликов двоюродный брат.

Но! Саман разводится с женой. Ему нужны бабки.

Никола не стал рассказывать, зачем ему понадобился Саман.

Они назначили встречу около пляжа в Слагсте. Скорее всего, Саман там и жил, в одной из этих бетонных коробок. Никола понятия не имел¸ с чего начать разговор, но знал твердо: должно склеиться. От этого так много зависит.

Он вышел из выпрошенной у матери машины и сочно хлопнул дверцей.

Направо – пляж. Через несколько недель придет настоящее летнее тепло, и здесь будет не протолкнуться.

Кузен прикрыл подбородок шарфом. Мало того. Шапочка надвинута на глаза, темные очки. Смешно – как какой-нибудь индийский гуру, но не настоящий, а шарлатан. Никола даже не мог с уверенностью сказать, Саман это или кто-то еще.

Почему-то заболел живот. Хорошо бы и Хамон был здесь. Черт его знает – а вдруг он из полиции? Или бандит какой-нибудь? Вроде бы нет, звоночек не прозвонил – но что он вообще знает о таких вещах?

Он заранее поднял руку – поприветствовал. На расстоянии. Парень сделал несколько шагов вперед.

Они остановились и смотрели друг на друга. Только сейчас Никола заметил, что на нем кожаные перчатки.

Ну, это уж чересчур.