– Хорошо, их было два, – поправился Эмброуз, – мне правда жаль. Но я был голоден, и…

– Дело не в пончиках, – сказала мама и вновь посмотрела на меня. – Компании необходима твоя помощь, потому что мы оказались в очень сложной ситуации.

– О, – выдохнул он, – ну конечно. Что нужно?

– Видишь, – указав на него, сказала мне мама, – вот это настоящая преданность.

– Я не собираюсь притворяться, что помолвлена с Эмброузом! – воскликнула я.

– Помолвлена? – Он расплылся в улыбке. – Ой, это будет весело.

Полчаса спустя я вышла из конференц-зала с еще не подсохшим лаком на ногтях после спешного маникюра, что сделала мне Лайза, работающая в соседнем салоне. Мама уговорила ее прийти к нам, поманив хрустящей пятидесятидолларовой купюрой. Поскольку предполагалось, что это будут снимки случайной встречи с клиентом, я не стала переодевать сарафан, который надела сегодня на работу. Но когда подошла к фотографу и Эмброузу, расположившимся в приемной, то поняла, что на нем новенькая накрахмаленная рубашка. А судя по его улыбке, он все еще считал, что нам будет очень весело.

– Для начала давай сделаем несколько снимков, как вы листаете книги с другими свадьбами, – сказала фотограф, приглашая меня сесть на один из диванчиков. – Так как мы не собираемся показывать ваши лица, я заретуширую их и сделаю акцент на руках.

Эмброуз похлопал по месту рядом с собой.

– Ну же, милая. Время для крупного плана.

Я посмотрела на маму, и та тут же подняла руки, растопырив пальцы, что означало сто долларов, которые она пообещала заплатить мне за согласие. Вот только этого недостаточно. Но и выбора у меня не было.

– Хорошо, – сказала фотограф, присаживаясь на корточки и поднимая камеру. – Итак, жених открывает книгу и кладет себе на колени. Луна, наклонись к нему и покажи что-нибудь в книге.

– Нам нужно заинтересовать читателя, – добавил Эмброуз. – Может, обсудим нашу легенду: как долго мы вместе и все такое?

– Нет, – решительно ответила я, тыча пальцем в фотографию торта, облепленного цветами.

– Думаю, – продолжил он, игнорируя мои слова, – наше знакомство было очень милым. Например, ты обронила котенка, а я его подобрал.

– Зачем мне ронять котенка?

– Ну, видимо, это был несчастный случай, – ответил Эмброуз, обнимая меня второй рукой.

Я постаралась не напрягаться, а затем покосилась на Уильяма, которому хватило наглости рассмеяться.

– Кстати, твои волосы классно пахнут. Это ваниль?

Я не стала отвечать на вопрос.

– Луна, можешь расслабить губы? – прервавшись на мгновение, попросила фотограф. – Ты выглядишь слегка сердитой.

– И с чего бы это? – пробормотала я себе под нос.

От альбомов мы перешли к торту, купленному Уильямом специально для съемок и тщательно украшенному свежими цветами. Фотограф попросила встать рядом с ним, затем положила наши руки – руки Эмброуза поверх моих – на серебряный нож для тортов.

– А теперь прижмите его к краю, – сказала она, проверяя освещение. – Эмброуз, подвинь чуть-чуть руку, чтобы мы видели кольцо на пальце Луны, оно такое красивое!

– Стоит как три мои зарплаты, – объявил он, не желая выходить из образа. – Но моя малышка этого заслуживает!

Мама, которая, по сути, была владелицей этого кольца, громко фыркнула.

– Честно говоря, вы мило смотритесь вместе, – сказал Уильям.

Я уже собиралась что-нибудь возразить на это, но тут Эмброуз шагнул навстречу и прижался губами к моему уху.

– У тебя бирка торчит. Давай поправлю. Жених точно это сделал бы.

Через секунду я почувствовала, как он расправляет платье на пояснице. И тут случилось нечто странное и невероятно безумное. Я неожиданно ощутила недвусмысленный прилив чувств, какой бывает, когда ваше тело реагирует на прикосновение. Моргнув, я попыталась осмыслить произошедшее и вдруг поняла, что, несмотря на сопротивление происходящему, мое тело ни капли не напряглось за все то время, что он поправлял бирку. И это невероятно странно.

– Отлично! – сделав снимок, воскликнула фотограф. – А теперь, Луна, поверни голову и посмотри на Эмброуза. Твои черты размою потом, но это одна из моих любимых поз.

Я сглотнула – спокойствие, Барретт, – и выполнила ее просьбу. Теперь одна его рука лежала поверх моей, а вторая – рядом со мной, на столе, что больше походило на объятие. И меня вновь удивило то, как естественно я себя чувствовала. Никаких локтей и неловкости, словно идеально вписывалась сюда.

– Что? – спросил Эмброуз, глядя на меня сверху вниз.

– Ничего, – ответила я, когда фотограф шагнула к нам, чтобы сделать более крупный план.

Складывалось впечатление, будто фотосессия продолжается целую вечность. Но когда наконец все закончилось и мы разошлись в разные стороны, мне показалось, что расстояние между нами намного больше, чем было на самом деле. И почему-то от этого я почувствовала себя весьма странно.

* * *

– Ладно, – сказала Джилли, вырывая прядь волос из липких ручонок Бин, – скажи еще раз, что именно ты написала «дровосеку».

– Его зовут Лео.

– Хорошо. Давай читай.

Я посмотрела на телефон, лежавший между нами на кровати. Кроуфорд сидел за моим столом и листал словарь с таким видом, будто перед ним газета и он ищет в ней интересные статьи.

– «Привет, это Луна. Сегодня будет вечеринка, не хочешь пойти?»

Джилли задумалась и поморщила нос.

– На мой взгляд, слишком просто.

– Это всего лишь девять слов, – заметила я.

– Да, но именно так они и звучат.

Бин протестующе завопила, и Джилли опустила ее на пол, где она тут же поползла к моей гардеробной, шлепая маленькими ручками по полу.

– Я написала бы: «Вечеринка во вторник ты идешь» – и не стала бы добавлять знаки препинания, потому что ты занятая девушка. И пусть бы спрашивал, кто это, потому что я не стала бы представляться.

– Почему нет?

– Потому что это добавляет загадочности! – воскликнула она. – А загадочность многое решает, особенно вначале.

– Ну, теперь уже поздно, – сказала я. – К тому же он ответил.

– Что именно?

Я разблокировала экран и пролистала вниз.

– «Конечно. Я освобожусь в 7».

По серьезному виду, с которым Джилли изучала экран, можно было подумать, что перед ней лежит древний свиток, требующий перевода.

– Да уж. Он одержал верх. Это же очевидно.

– Почему? – спросила я.

– Он ответил: «Конечно». Словно ты умоляешь и выкручиваешь ему руки. Он соглашается, а не принимает приглашение.