тереться долго-долго самой жёсткой мочалкой, чтобы смыть с себя то чувство гадливости, которое я испытал. Ну и, как вишенка на торте, маленький карманный браунинг, который он всегда носил с собой. И даже к Сталину пришёл с оружием, что было строжайше запрещено.

Я так же с улыбкой отошёл от Ягоды.

– Вам привет от брата Клауса, гражданин Ягода.

Мгновение ступора, Ягода резко выхватывает из кармана пистолет и… застывает в оцепенении с наполовину поднятым оружием.

– Вот, познакомьтесь, товарищи, с одним из агентов ордена иллюминатов, уже больше двухсот лет действующего против России. – Я повернулся лицом к Сталину.

– Объяснитесь, товарищ Головин, что всё это значит. – Сталин ткнул рукой с трубкой в сторону застывшего как статуя Ягоды.

– Разреши я объясню, Коба, – вмешался Киров. – Насколько я понимаю, Ягода был завербован теми, кто устроил все эти покушения на меня. А сейчас он решил разделаться и с тобой. Ты был прав, Виктор… – Киров тяжело вздохнул. – Нужно чистить и чистить, и по жёсткому варианту.

– А с этим что? – Сталин кивнул в сторону Ягоды.

– А он парализован, товарищ Сталин. Это одна из моих способностей, появившихся в результате переноса.

– Одна из?

– А у него много талантов, Коба, – хохотнул Киров.

– А можно этого, – последнее слово Сталин словно выплюнул, – как-то разморозить? Его необходимо арестовать, доставить в камеру и допросить как следует.

– Боюсь, товарищ Сталин, что в этом случае он не проживёт и часа. Ордену свидетели и провалившиеся агенты не нужны. – Я был на сто процентов уверен в своих словах. Скорее всего, Ягода не успеет живым покинуть даже территорию Кремля. – Его нужно допрашивать здесь и сейчас. А протокол пусть ведёт товарищ Поскрёбышев. Он полностью верен вам, так же, как и Власик.

– А если этот, – снова жест в сторону неподвижного Ягоды, – откажется говорить?

– А он не откажется, товарищ Сталин. Ну что, гражданин Ягода, – обратился я к живой статуе, – будешь каяться? Если согласен, я разрешаю тебе кивнуть головой.

Ягода судорожно кивнул, глядя на меня полными ужаса глазами. Сталин тем временем выглянул в приёмную и вскоре вернулся обратно в сопровождении своего секретаря и начальника охраны. И если Поскрёбышев отнёсся ко всему увиденному в кабинете Сталина достаточно спокойно, во всяком случае вида не показал, то Власика чуть удар не хватил, когда он увидел Ягоду, застывшего с наполовину поднятым пистолетом.

Ягоду тщательно обыскали вызванные Власиком его подчинённые, забрали оружие, документы, сняли ремень, однако с места сдвинуть так и не смогли.

– Товарищ Головин, может, его куда-нибудь усадить? – Сталин наконец-то раскурил трубку и слегка махнул ею в сторону Ягоды.

– Пусть постоит, товарищ Сталин. Чай не барин. Встать сюда, отвечать на вопросы, – приказал я уже, судя по всему бывшему главе НКВД и указал на место перед столом для заседаний.

Ягода сделал несколько шагов, причём двигался так, словно был весь из дерева, и остановился, где ему было указано.

– Вы, товарищи, общайтесь, – обратился я к Сталину с Кировым, – а мне бы чайку погорячее. И можно с каким-нибудь бутербродом, – уже до конца обнаглел я.

– Распорядитесь, Александр Николаевич, – кивнул Сталин Поскрёбышеву, – и возвращайтесь. Будете вести протокол допроса.

Допрос Ягоды шёл больше трёх часов. За это время я успел упиться вкусным чаем, наесться бутербродами с колбасой и икрой, почитать газеты. Да, прав был профессор Преображенский из «Собачьего сердца», когда говорил, что нельзя читать советские газеты до обеда. Всё излишне помпезно и в то же время тускло. Работать в этом направлении и работать. Пропаганда тоже оружие, и не самое слабое.

Примерно через три часа из сталинского кабинета выглянул Поскрёбышев.

– Товарищ Головин, вас просят зайти.

В кабинете Сталин нервно ходил за спиной Ягоды, Киров сидел за столом, и перед ним стояла переполненная пепельница. Власик сидел чуть в стороне с бледным лицом. Увидев меня, Сталин резко остановился.

– Товарищ Головин, сделайте так, чтобы этот мог ходить. Не нести же его до камеры на руках.

– Он не доживёт до следующих суток, куда бы вы его ни поместили, товарищ Сталин. Не проще организовать ему некролог? Мол, от сердечного приступа прямо на боевом посту скончался… и так далее. Его арест сейчас может послужить сигналом к активным действиям заговорщиков.

– Но он ещё многое может рассказать… – Сталин явно не хотел терять такой источник информации, как Ягода.

– Думаю, что не так уж и много он знает. Не та фигура, чтобы быть посвящённым во все тонкости. Он – расходный материал, от которого избавятся сразу, как в нём пропадёт нужда. Вот брат Клаус, тот действительно знает много. И вспугнуть его никак нельзя.

Сталин раскурил свою трубку и несколько раз прошёлся туда-сюда по ковру.

– Что ты скажешь, Сергей? – обратился он к Кирову.

– Я за некролог, Коба. Виктор прав, нам нельзя раньше времени разворошить весь этот клубок змей, и тем более никак нельзя упустить этого Клауса.

В глазах Ягоды, который всё это слышал и прекрасно осознавал, застыл нечеловеческий ужас.

– Как вы это предлагаете сделать, товарищ Головин? – Сталин с видимым удовольствием затянулся ароматным табаком, словно человек, только что принявший важное решение.

– То есть вы, товарищ Сталин, согласны с моим предложением? – на всякий случай уточнил я.

– Я нахожу ваше предложение своевременным… – Сталин вновь затянулся трубкой. – И товарищ Киров поддерживает ваше предложение.

– Тогда вызывайте медиков. – Я быстро, пока Сталин не передумал, Силой остановил Ягоде сердце и в тот же миг рухнул на ковёр без сознания.

В себя я пришёл от жжения в носу. Судя по положению, меня перетащили на диван, стоящий у стены, и теперь какой-то человек, совал мне под нос ватку, смоченную нашатырным спиртом.

– Спасибо, доктор, я в порядке… – Я перехватил руку врача, когда он в очередной раз собирался подсунуть мне под нос своё химоружие.

– Да, доктор, спасибо. Можете быть свободны. – Сталин со своей неизменной трубкой вошёл в поле зрения.

Кстати, трупа Ягоды в кабинете уже не было.

– Как вы себя чувствуете, товарищ Головин? – Чувствовалось, что спрашивал Сталин не из простой вежливости, а вполне искренне.

– Спасибо, товарищ Сталин, жить буду. Долго я?

Ответил мне Киров, подойдя со стаканом воды:

– Почти час. На вот, выпей… – Он протянул мне воду. – Чего это тебя, Виктор, так разморило?

– Обратный эффект от убийства разумного таким способом, – ответил я, залпом выпив воду и взглядом попросив ещё.

Сталин жестом остановил Кирова, повернувшегося было за графином с водой, прошёл в дверь за своим столом и вернулся оттуда с глиняным бутылём.

– Это, товарищ Головин, будет лучше, чем вода. Это вино мне из Грузии