вертолёта Ми-28. Восторгу не было предела. Так, предаваясь воспоминаниям, я вдруг резко остановился, не доходя десятка метров до открытой дверцы самолёта.

– Сергей Миронович, встаньте позади меня и при необходимости подтвердите мои полномочия.

Киров, внимательно посмотрев мне в глаза, лишь кивнул головой и сместился чуть позади меня. Из салона самолёта выпрыгнул человек в форме НКВД и направился нам навстречу.

– Товарищ Киров! – Он вскинул руку к козырьку фуражки. Пижон. Декабрь месяц на дворе, морозец градусов двадцать, а он в фуражечке. – По приказу товарища Власика прибыл для вашей охраны и сопровождения. Прошу пройти на борт самолёта.

– Отставить на борт! – включил я командира. А что, как-никак, а там у меня было звание капитана запаса, спасибо военной кафедре в институте и военным сборам, на которые несколько раз пришлось съездить. – Всем построиться перед самолётом, включая экипаж, двигатели заглушить.

Энкавэдэшник вопросительно посмотрел на Кирова и получил подтверждающий кивок.

– Я вам не подчиняюсь, товарищ. И вообще, вы кто такой? – всё же решил он показать мне моё место.

– Исполнять! – рявкнул я, слегка усилив слова Силой. – Кто я такой и кто кому подчиняется, выяснять будем не здесь и не с вами. Бего-о-ом!

Энкавэдэшника будто ветром сдуло. Сзади одобрительно хмыкнул Киров. Двигатели самолёта смолкли, и под крылом выстроились четверо сотрудников НКВД и два пилота. Вот из-за последних и получился весь этот сыр-бор. Ещё на подходе я, уже неосознанно, просканировал ауры всех, кто был на борту. И если сотрудники НКВД не вызвали никаких вопросов, то в головах обоих пилотов была знакомая чёрная паутина.

И в это мгновение события понеслись вскачь. Оба пилота каким-то единым синхронным движением выхватили пистолеты и, практически не целясь, что называется от бедра, выстрелили, благо до них было метров пять. Буквально за долю секунды до этого я перешёл на форсаж и успел оттолкнуть с линии огня Кирова. Одна пуля пролетела мимо, а вот вторая ударила мне в плечо. Ощущения были, как будто со всего размаху приложили кувалдой. Чёрт! Больно-то как! И убивать этих нельзя. Один из них нужен обязательно живой, но если Силой убью второго, то меня гарантированно вырубит. Вообще странная особенность, и надо с этим что-то делать.

Резко сокращаю дистанцию и бью одного из «чёрных» раскрытой ладонью в грудь, одновременно Силой беря второго за горло. Со стороны это смотрелось, наверное, очень эффектно: слитный сдвоенный выстрел, размытая тень, метнувшаяся к стрелявшим, и вот один из них с огромной скоростью летит спиной вперёд и, ударившись о фюзеляж самолёта, безжизненно сползает на снег, а второй вдруг начинает страшно хрипеть и хватается обеими руками за горло, словно его кто-то душит.

Всё уже закончилось, когда прилетевшая охрана начала реагировать. Но как же медленно-то…. Блин, я же из форсажа не вышел, вот и кажется, что медленно, а вообще среагировали буквально за секунду Старший из прилетевших схватился за кобуру а его коллеги достаточно грамотно рассредоточились, при этом не перекрывая друг другу линию огня. Один из них прикрыл собой поднимающегося из снега Кирова.

– Всем назад! – громко приказал я, не сводя глаз с судорожно дёргающегося «чёрного».

Блин, да я прям Дарт Вейдер. Тьфу ты, чёрт! Ну что за мысли в голову лезут.

– Исполнять! – в унисон мне крикнул Киров, отряхиваясь от снега.

Охрана послушно сделала несколько шагов в стороны, не переставая при этом держать меня и пилота под прицелом.

«Чёрный» с почерневшим (хороший каламбур) лицом рухнул на колени, судорожно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Слегка ослабил хватку на горле жертвы, чтобы он не помер раньше времени. Пилот с сипением втянул в себя морозный воздух и с животным ужасом посмотрел на меня. Ну ещё бы. Он же прекрасно видел, как одна из пуль попала мне в плечо, а на моём белом пальто (ну да, я ещё тот пижон, купил себе пальто под цвет белого тетраграмматоновского костюма) нет и следа от попадания. Пальто я так же обработал Силой, как в своё время сделал со всей своей и Настиной одеждой. А что, и не пачкается, и гладить не надо, да ещё и, как оказалось, от пуль защищает. Во всяком случае, от пистолетных точно.

А я тем временем, продолжая Силой держать «чёрного» в оцепенении, положил ладони ему на виски. Контакт. Блин, но как же шарахает по мозгам при контакте вот с такими. Уже второй индивид мне попался с характерной паутиной на ауре, и второй раз подряд такое противодействие. Так, что мы имеем? Гражданин Беляев Виктор Савельевич (надо же, тёзка), 1906 года рождения, член ВКП(б). Несколько часов назад получил от своего непосредственного начальника приказ срочно вылететь в Торжок и доставить оттуда особо важных пассажиров. Буквально через несколько минут с ним встретился его куратор по ордену и отдал приказ ликвидировать Кирова, которого и должны были забрать из Торжка. Приказ был взять на борт пассажира и сопровождающих, набрать максимальную высоту и бросить самолёт в отвесное пике. Точно такой же приказ получил и второй пилот, который сейчас безжизненной, изломанной куклой валялся у самолёта.

Камикадзе доморощенные, мать их! И что теперь с ним делать? Хм, а если попробовать воздействовать на «паутину» Силой? Я слегка дотронулся своим ментальным щупом до чужеродного образования. Паутина слегка сжалась и уплотнилась. Пилот рухнул на снег и забился в конвульсиях. Усилив воздействие, попытался растворить её светом. Паутина полыхнула яркой вспышкой и исчезла, а вместе с ней начала стремительно распадаться личность носителя. Мгновение, и у моих ног лежало пускающее слюни растение в человеческом обличии.

М-да, отсутствие результата – это тоже результат. Во всяком случае, теперь знаю, к чему надо быть готовым. Лёгким касанием Силы прекратил мучения бывшего пилота. И… меня не накрыло. Хотя ничего удивительного нет. Тогда я лишал жизни людей, имеющих своё сознание, а сейчас это был лишь биологический объект, как бы кощунственно это ни звучало.

– Виктор, ты как? – спросил Киров, однако стоя чуть в стороне.

– Всё в порядке, уже можно подходить. – Я подхватил горсть снега и обтёр им лицо.

– Ты не ранен?

– Пулю для меня ещё не отлили, товарищ Киров…

Я хмыкнул, глядя в лица охраны, которые были, мягко говоря, удивлёнными. Они тоже прекрасно видели, как меня мотнуло при попадании пули. Кстати, а плечо-то уже и не болит.

– Что здесь вообще происходит? – задал вопрос старший из прилетевших.

– Вторая часть Марлезонского балета, – ответил я, поднимая со снега свою белую (удивительно, да?) шляпу. Да, я уже говорил, что я пижон.

– Не понял. Что?

– На товарища Кирова