Внимание Эмили привлекли два женских портрета над каминной доской, и она подошла поближе, чтобы изучить их. Обе женщины были в одинаковых серебристых платьях из атласа и кружев, в одной из них Эмили узнала Шарлотту Фицмэннинг с ее тяжелыми темными волосами и настороженным взглядом карих глаз. Вторая — прекрасная блондинка с ажурным веером в руках и ироничной улыбкой.

— Это мисс Шарлотта — ныне леди Эндрю Бэссинггон, — подсказала миссис Кортни. — И ее мать — последняя герцогиня. Мисс Шарлотта надевала ее свадебное платье в прошлом году.

— Очень красивое, — тихо сказала Эмили.

Она вглядывалась в глаза герцогини на портрете, полные жизни и счастья. Очаровательная женщина, неудивительно, что она перевернула всю жизнь этой семьи. Ее присутствие по-прежнему ощущалось в доме, подобно шлейфу аромата экзотических духов.

Эмили сама себе показалась смешной. Она обладала титулом этой женщины, но никогда не смогла бы занять ее место. По крайней мере, не настаивая на своем и стараясь изменить все, согласно собственным вкусам и представлениям. Она должна стать совсем другой, новой герцогиней Мэннинг. И уже положила начало к этой цели.

— Если вы желаете воспользоваться этой комнатой, ваша светлость, я распоряжусь, чтобы здесь вытерли пыль и проветрили, — сказала экономка.

Эмили еще раз надолго задержала взгляд на портрете герцогини. Могла ли она пользоваться этой комнатой, находясь под прицелом этих ироничных глаз? Возможно, даже к лучшему, это служило бы ей напоминанием, что теперь и она часть семьи, как бы то ни было.

— Да, благодарю, миссис Кортни. Я бы хотела ею воспользоваться. Закажу кое-какую мебель в Лондоне, и мы сможем немного обновить интерьер.

— Замечательно, ваша светлость. Вас проводить в столовую?

Николас уже ждал ее там, стоя во главе стола, в то время как слуги носились с блюдами, сервируя щедро приправленные соусами творения сеньора Наполи. Эмили позабавил вид огромного сияющего стола, просторов которого хватило бы на роскошное пиршество. Он был уставлен тонким фарфором и хрусталем, тяжелым блестящим серебром, венчал его пышный букет весенних цветов. Полдюжины канделябров озаряли все это великолепие блеском свечей.

Казалось, ее отделяли от Николаса целые мили с места на противоположном конце стола.

— Мы ждем гостей? — спросила Эмили, наблюдая, как появлялись все новые блюда и вина. — Возможно, целый дивизион? Или, может быть, короля?

Николас сочувственно усмехнулся:

— Я говорил им, что нам не нужно ничего грандиозного. Но сеньор Наполи горел желанием, чтобы новая молодая герцогиня непременно попробовала его творения.

— Жду этого с нетерпением. Угощения на вашем приеме прошлым летом были просто превосходны. — Эмили заняла свое место, откуда, как и предполагала, с трудом могла разглядеть своего супруга. — Впрочем, думаю, гости были бы сейчас даже кстати, их я, по крайней мере, смогла бы рассмотреть.

— Это просто смешно! — Николас поднялся со своего места, проследовал вдоль всего стола к Эмили и взял ее за руку. — У нас же медовый месяц, мы должны быть достаточно близко друг к другу, чтобы хотя бы беседовать во время ужина.

Эмили тихо засмеялась и позволила Николасу проводить ее к месту возле него. Слуги засуетились в замешательстве, меняя ее приборы.

— Так намного лучше, вы согласны? — спросил Николас.

— Гораздо лучше. Здесь я совсем не чувствую себя такой одинокой, как там. — Она указала жестом в дальний конец стола.

Один из лакеев наполнил бокалы насыщенным красным вином, и Николас поднес один из них Эмили, произнося тост:

— За медовый месяц и нашу первую ночь в Вельбурне.

— За Вельбурн, — поддержала Эмили. И медовый месяц, даже если он не совсем настоящий.

— Как вам дом после того, как вы осмотрели его целиком?

— Он, несомненно, прелестен. — Эмили сделала глоток вина, вкус которого был сладким и интенсивным, в отличие от той кислятины, что подавали у ее родителей. Она надеялась, что вино придаст ей немного смелости, присущей настоящей жене. — Впрочем, я всегда так считала.

— Вы можете поменять здесь все, что захотите. Заказывать новую мебель, ковры, все, что угодно.

— Нет, ни в коем случае, я не могу делать это здесь! Этот дом принадлежит вашей семье. Однако я сказала миссис Кортни, что хотела бы использовать малую гостиную, если ваша сестра не будет против.

— Эмили, — Николас наклонился к ней и положил ладонь на ее руку, — сколько раз мне придется повторять: никто не будет против, что бы вы ни сделали. Теперь это ваш дом, так же как Мэннинг-Хаус и поместье Скарнли. Теперь вы герцогиня.

— Да, я постоянно об этом забываю. Пока я совсем не чувствую себя герцогиней.

— Боюсь, это может занять целую жизнь. Я, например, до сих пор не чувствую себя герцогом.

Эмили была счастлива уже тому, что он доверял ей убранство дома. Она засмеялась и откусила маленький кусочек восхитительной форели сеньора Наполи. Подобные лакомства, несомненно, преимущество ее нового положения.

— Каковы же ваши планы на время нашего пребывания здесь, Николас?

Когда они заговорили о том, чтобы посетить соседей, сходить на рыбалку на озеро и, возможно, на следующий день устроить пикник, Эмили постепенно расслабилась. Непринужденная беседа, вино, теплое мерцание свечей — все это чудесным образом избавило ее от мучительных переживаний по поводу возможных ошибок, которые, кажется, ни на секунду не покидали ее с тех пор, как она встретила Николаса. Она пока не новая герцогиня в своем новом доме, а всего лишь Эмили. А он просто Николас.

Однако от вина ей еще ужасно захотелось спать после такого долгого дня. К тому времени, когда был подан пудинг из малины со сливками, она уже украдкой зевала, прикрывая рот ладонью. Впрочем, зевнуть совсем незаметно у нее не получалось.

— Может быть, стоит отдохнуть, Эмили? — спросил Николас, осушив свой бокал. — Мы можем поиграть в карты и завтра после ужина.

Эмили сонно улыбнулась:

— Да, пожалуй, вы правы. У меня уже слипаются глаза. Сегодня был долгий день. И я совершенно сыта благодаря сеньору Наполи и его отменным угощениям. Нужно будет уговорить его вернуться с нами в Лондон.

— Сомневаюсь, что он согласится. Он категорически утверждает, что Лондон — это отвратительная помойка, где никто не в состоянии оценить его кулинарное искусство.

— Но ведь это совсем не так. — Эмили замешкалась в нерешительности, возвращая стул на свое место, прежде чем покинуть столовую. — Возможно, мы еще увидимся позже, Николас?

Он был удивлен, услышав это, но отнюдь не расстроен.

— Конечно, одно лишь ваше желание. Доброй ночи, Эмили.

— Доброй ночи.

Позднее, когда Мэри уже помогла ей переодеться в ночную сорочку и расчесать волосы, Эмили легла под одеяло и слушала, не поднимется ли к ней Николас, не послышатся ли какие-то звуки из соседней комнаты. Она вспоминала все, что произошло в их спальне в Лондоне, и та неожиданная радость и удовольствие, что она испытала, вызвали теперь на ее лице теплую улыбку.