Слезы все льют и льют, и я иду за блокнотом и ручкой(последнее средство отчаявшегося) и сажусь у унитаза. Открываю чистую страницуи вывожу уже ставшую знакомой безысходную мольбу:

МНЕ НУЖНА ТВОЯ ПОМОЩЬ.

Каково же мое облегчение, когда на странице появляется ответмоего верного, неизменно приходящего на помощь друга (кто он?), написанный моимсобственным почерком:

Я здесь. Все хорошо. Я люблю тебя. Я никогда тебя неоставлю…

Утренняя медитация проходит отвратительно. В отчаянии ямолю, чтобы мысли отступили и позволили мне приблизиться к Богу, но ум стоитпередо мной твердокаменной глыбой и говорит «Ты никогда меня не обойдешь!»

На следующий день моя ненависть и злоба доходит до предела —мне страшно за любого, кто встанет на моем пути! Я огрызаюсь на несчастнуюнемку, которая плохо знает английский и потому не понимает, где книжныймагазин. Мне так стыдно за эту вспышку ярости, что я иду и прячусь (опять!) вванной и плачу, а потом начинаю злиться на себя за слезы, вспомнив совет гуруне устраивать истерик — иначе они могут превратиться в привычку… но что онапонимает в истериках? Она же просветленная! Она не может мне помочь. Она меняне понимает.

Не хочу ни с кем разговаривать. Мне сейчас невыносимо видетьчеловеческие лица. Даже Ричарда из Техаса удается некоторое время избегать, ноза ужином он наконец находит меня и усаживается — отважный парень — прямопосреди черного облака ненависти к себе, которым я окружена.

— Ты чего это надулась? — во рту у него, какобычно, зубочистка.

— Не спрашивай, — отвечаю я, но потом меняпрорывает — и я выкладываю все как на духу, завершив свою тираду следующейфразой: — И хуже всего, меня опять переклинило на Дэвиде. Я-то думала, он давнов прошлом, а тут все возьми и выплыви!

— Выжди полгодика, и станет лучше.

— Я уже год ждала, Ричард.

— Ну так подожди еще полгода. И еще полгода, еслипотребуется, пока не забудешь о нем. Такое не сразу лечится. — Я злобнофыркаю, как бык — Хомяк, — говорит Ричард, — послушай-ка меня. Пройдутгоды, и ты будешь вспоминать этот период жизни как время блаженной меланхолии.Ты поймешь, что, хотя оплакивала любовь и твое сердце было разбито, в твоейжизни происходили перемены, лучшего места для которых было и не найти. Ты жилав прекрасном святом месте, окруженном благостью. Не надо торопить события ни наминуту. Пусть все само разрешится, здесь, в Индии.

— Но я так его любила…

— Подумаешь… Ну влюбилась. Неужели не понимаешь, каквсе произошло? Этот человек затронул глубины твоего сердца, которые всегдаказались тебе недоступными, и ты подсела на это, как на наркотик. Но та любовьбыла всего лишь стартовой точкой. Тебе всего лишь дали распробовать немножко. Ита любовь — барахло, куцые чувства смертных людишек. Погоди, скоро ты поймешь,что способна любить намного глубже. Хомяк, в тебе есть силы в один прекрасныйдень полюбить весь мир. Таково твое предназначение. Не смейся.

— Я не смеюсь. — Вообще-то, я плакала. —Пожалуйста, не смейся над тем, что я сейчас скажу, но мне кажется, я никак немогу забыть Дэвида, потому что всерьез поверила, что он и есть моя половинка.

— А может, так и было. Просто ты не понимаешь, что этозначит — половинка. Люди думают, что это идеальная пара, и все хотят найтиименно ее. Но настоящая половинка — как зеркало, оно показывает все, чего тебене хватает, привлекает твое внимание к тебе же самой, чтобы ты изменила своюжизнь. Твоя половинка — это самый важный человек в твоей жизни, потому чтоименно он рушит все барьеры и заставляет тебя пробудиться. Но жить вместе вечно?Ну уж нет. Слишком тяжело. Половинки приходят в нашу жизнь, чтобы открыть нашуиную сущность, а потом уходят. И слава Богу. Твоя проблема в том, Хомяк, что тыникак не можешь отпустить Дэвида. Но все уже кончилось. Дэвид должен былрастормошить тебя, заставить бросить мужа, потому что так было надо, слегкаподорвать твое эго, показать, что для тебя является препятствием, а что —наркотиком; разбить твое сердце, чтобы в него проник новый свет, довести тебядо такой грани отчаяния и бесконтрольности, чтобы ты ощутила необходимостьжизненных изменений, а потом познакомить тебя с духовной наставницей и уйтипрочь. Вот в чем была его задача, и он с ней прекрасно справился, — атеперь все кончено. Ты никак не можешь смириться, что у этих отношений истек срокгодности, — вот в чем твоя проблема. Ты как собака на помойке —вылизываешь пустую консервную банку, пытаясь добыть хоть каплю пропитания. Носмотри: слишком увлечешься — и морда застрянет в банке, так и будешь мучитьсявсю жизнь. Так что лучше брось.

— Но я люблю его.

— Так люби дальше.

— Но я скучаю!

— Скучай. Каждый раз, когда вспомнишь о нем, дари емучастичку любви и света, а потом отпускай эти мысли. Ты так боишься разорватьпоследнюю связь с Дэвидом просто потому, что тогда останешься по-настоящемуодна, а Лиз Гилберт до смерти страшится того, что случится, когда она останетсясовсем одна. Ты вот что пойми, Хомяк. Если ты очистишь то пространство вголове, что сейчас забито мыслями об этом парне, там образуется вакуум, пустоеместо — вход. И что случится, если Вселенная увидит этот вход? Она поспешитвойти — Бог поспешит войти и принесет с собой море любви, больше, чем ты могламечтать. Не забивай этот вход мыслями о Дэвиде. Отпусти их.

— Но я хочу, чтобы мы с Дэвидом…

— Вот в чем твоя проблема, — обрывает меняРичард. — Ты слишком многого хочешь, Хомяк. Нужно, чтобы на место «я хочу»пришло «я могу».

Тут впервые за весь день я рассмеялась.

— И когда же кончится это уныние? — спрашиваю я.

— Тебе точную дату сказать? — Да.

— Чтобы можно было обвести в календарике? — Да.

— Ну знаешь, Хомяк… кажется, ты слишком стремишьсядержать все под контролем.

С этими словами моя злость вспыхивает, как костер. Стремлюсьдержать под контролем? Я? Мне даже хочется ударить Ричарда за такое оскорбление.Но потом я понимаю, что Ричард прав, и правда заслоняет кипучую ярость и обиду.Она так очевидна, так ясна, так абсурдна.

Ричард прав на все сто.

Костер затухает так же быстро, как и возник.

— Ты совершенно прав, — говорю я.

— Знаю, детка. Дело в том, что ты — сильная женщина ипривыкла получать от жизни все, что хочешь. А в последние пару раз так не вышло— вот тебя и переклинило. Муж вел себя не так, как ты хотела, и Дэвид тоже.Впервые жизнь распорядилась тебе наперекор. А людей, помешанных на порядке,больше всего бесит, когда в жизни все идет не так, как они спланировали.

— Не надо называть меня «помешанной на порядке»!

— Но у тебя правда проблемы с этим, Хомяк. Брось,неужели тебе никто никогда не говорил?