На днях монах сказал мне: «Место, где отдыхает ум, —это сердце. Целый день ум слышит один только звон, шум и споры, и все, что емунужно, — тишина. Ум обретает спокойствие лишь в тишине сердца. Туда ты идолжна отправиться».

Кроме того, сегодня я хочу попробовать другую мантру. Раньшеу меня хорошо получалось на ней медитировать. Мантра простая, всего два слога:

Хам-са.

На санскрите это означает «Я — То».

Йоги считают Хам-са самой естественной мантрой, данной намБогом еще до рождения. Это звук нашего собственного дыхания: «Хам» произноситсяна вдохе, «са» — на выдохе. (Кстати, «Хам» говорится мягко, открыто — хаааауум,а не как если бы вы в сердцах припоминали бывшего парня, например. А «СА»рифмуется с «а-а-а-а…») Всю нашу жизнь, с каждым вдохом и выдохом, мы повторяемэту мантру. Я — То. Я — божественная сущность, я с Богом, я — божественноепроявление, я не существую по отдельности, я не одинока, я не ограниченная эгомиллюзия. Эта мантра всегда казалась мне простой и естественной. На ней легчемедитировать, чем на «Ом намах шивайя», которая является чем-то вродеофициальной мантры нашей йогической школы. Но несколько дней назад я поговорилас одним из монахов, и он посоветовал мне не колебаться и использовать для медитацииХам-са, если это мне поможет. «Объект для медитации должен вызвать в умепереворот, а что это за объект, неважно», — сказал он.

И вот я сижу и повторяю мантру.

Хам-са.

Я — То.

Мысли приходят, но я не обращаю на них внимания, толькожурю, почти как мать расшалившихся малышей: «Знаю я ваши шуточки… идите-капоиграйте в другом месте… Мамочка слушает Бога».

Хам-са.

Я — То.

Я ненадолго засыпаю. (А может, и не засыпаю. Когдамедитируешь, трудно понять, действительно ли то, что ты считаешь сном, имявляется; иногда человек просто переходит на иной уровень сознания.)Проснувшись (или вернувшись?), чувствую, как по телу волнами поднимаетсявосхитительное мягкое голубое тепло. Страшновато, но и удивительно. Не зная,что делать, я просто обращаюсь к этой силе про себя, говорю, что верю внее, — и в ответ она увеличивается, распространяется. Становится пугающемощной, захлестывает все чувства. Она идет из основания позвоночника. Шея какбудто хочет вытянуться и повернуться, а я не препятствую и оказываюсь в очень страннойпозе — с прямым позвоночником, как всякий нормальный йог, но левое ухо при этомприжато к левому плечу. Не знаю, зачем моей голове и шее проделывать такиеманипуляции, но спорить с ними не собираюсь — уж очень настойчиво просят.Пульсирующая голубая энергия отдается в каждом закутке моего тела, в ушахбарабанит, и этот звук становится таким мощным, что я чувствую — больше невыдержу. Он так пугает меня, что я говорю: «Я еще не готова!» — и резкооткрываю глаза. Все исчезает. Я в комнате, в привычной обстановке. Смотрю начасы. Оказывается, я пробыла здесь (или где-то еще?) почти час.

А еще я запыхалась. С трудом перевожу дыхание.

Чтобы понять, что это был за опыт, что там произошло («там»— это и в зале для медитации, и во мне), необходимо дать объяснение весьматаинственного и мощного явления, известного как кундалини шакти.

Во всех мировых религиях бывали группы верующих,стремившихся к прямому трансцедентному опыту общения с Богом Они отказывалисьот фундаменталистского понимания божественного в священных писаниях идогматических учениях, желая испытать божественный опыт на себе. Но самоеинтересное, что все эти мистики, описывая свои переживания, говорят об одном итом же. Единение с Богом всегда происходит в состоянии медитации, посредством некоегоисточника энергии, наполняющего тело восхитительным эйфорическим светом. Японцызнают эту энергию как ки, в китайском буддизме она называется чи, убалинезийцев — таксу; христиане называют ее Святым Духом, бушмены из пустыниКалахари — нум (тамошние шаманы описывают ее как змееобразный вихрь,поднимающийся вверх по позвоночнику и вырывающийся наружу через макушку, кудазатем проникают духи). Исламские поэты-суфии называли эту божественную энергиюЛюбимой и посвящали ей стихи. Австралийские аборигены говорят о небесном змее,проникающем в лекаря и наделяющем его мощными сверхъестественными силами. Виудейской традиции — каббале — единение с божественным происходит через стадиидуховного восхождения, когда энергия поднимается по позвоночнику, проходя поряду невидимых меридианов.

Святая Тереза Авильская, самая мистическая из католическихсвятых, описывала единение с Господом как физически осязаемое восхождение светапо семи «обителям души», после чего человек оказывается лицом к лицу с Богом.Тереза Авильская впадала в медитативный транс такой глубины, что другиемонахини не могли нащупать ее пульс. Она умоляла их никому не рассказывать отом, свидетелями чего они стали, так как это «экстраординарное явление,несомненно, породит обширные домыслы». (Не говоря уж о возможном вызове кинквизитору.) В мемуарах святая Тереза признавалась, что сложнее всего непотревожить интеллект во время медитации, ибо любые мысли, порожденные умом —даже будь то самые искренние молитвы, — погасят «огонь Божий». Стоит беспокойномууму начать «сочинять речи и выдумывать аргументы, особенно разумные, как у негосложится впечатление, будто он занят важной работой». Но если абстрагироватьсяот мыслей, объясняет Тереза, и вознестись навстречу Господу, то достигнешьсостояния «восхитительного изумления, божественного безумия, в котором иобретается истинная мудрость». Сама того не зная, в своей автобиографии святаяТереза повторяет слова персидского поэта-суфия Хафиза, который спрашивает,почему мы все не превратились в одурманенных безумцев, коль скоро любовь Богастоль неистова. Святая Тереза пишет, что, если ее божественный опыт на самомделе сумасшествие, «молю тебя, Отец, пусть все сойдут с ума!»

Но дальше Тереза словно осекается. Читая ее книгу в нашидни, можно представить, как, очнувшись ог медитативного забытья, святаявспоминает, что находится в средневековой Испании с ее политическим климатом (аТереза жила в период существования одной из самых жестоких религиозных тиранийв истории), и рассудительно, покорно извиняется за свой экстаз. Она так ипишет: «Прошу простить мою излишнюю дерзость». И добавляет, что не стоитприслушиваться к ее идиотскому лепету, так как она всего лишь женщина, червяк,презренный паразит и так далее. Так и представляешь, как она оправляет своемонашеское одеяние, приглаживает выбившуюся прядь, а божественная тайна горитвнутри нее ярким невидимым огнем.

В индийской йогической традиции эта божественная тайна носитимя кундалини шакти. Ее изображают в виде змеи, которая лежит, свернувшиськольцом у основания позвоночника, до тех пор, пока прикосновение мастера иличудо не освободит ее, — и тогда она восходит по семи чакрам, или колесам(а можете назвать их семью обителями души), и, наконец, вырывается наружу черезголову, и этот взрыв и есть единение с Богом. В йоге говорится, что чакрысуществуют не в грубом, физическом теле — там их искать нет смысла; этосоставляющие тонкого тела — оболочки, о которой говорят и буддийские учителя,призывающие учеников отделить свою новую сущность от физического тела поаналогии с тем, как воин вынимает меч из ножен. Мой друг Боб, помимо того чтопрактикует йогу, еще и работает нейробиологом и признается, что его всегдаочень волновала сама идея существования чакр, но он непременно хотел увидеть ихв человеческом теле во время вскрытия, чтобы поверить в их реальность. Однако,пережив особенно интенсивный медитативный опыт, он стал смотреть на это иначе.Вот его слова: «Так же, как в языке существует буквальный и метафорическийсмысл, так и у человека есть буквальная анатомия, а есть метафорическая. Однавсегда на виду, другая скрыта. Одна состоит из костей, зубов, плоти; другая —из энергии, памяти, веры. Но обе существуют на равных».