современных исследованиях признается то, что он желал блага своей стране, но все же был нерешительным человеком, был не способен адекватно оценивать политическую ситуацию[745]. В прессе назначение И. Л. Горемыкина практически всеми однозначно трактовалось как курс на реакцию[746]. «Утро России» критично говорило о «новом курсе» И. Л. Горемыкина: «Тезисы» нового курса несложны. Во-первых: «Положение, при котором закон, принятый в Думе, хотя бы он был вполне совершенен, может погибнуть в Государственном совете, нетерпимо». Во-вторых: «Мы попали в законодательный тупик, — машина бездействует». И, в третьих: «Уничтожьте Думу, и народ этого не заметит»[747]. «Русское слово» называло программу И. Л. Горемыкина «туманной и маловразумительной»[748]. Вскоре И. Л. Горемыкин заметил, что его кабинет считают «переходным» и будущее покажет, правильно ли это[749].

По мнению А. Вуда, в начале XX века процесс модернизации замедлился. Причиной этого стало противоречие между модернизацией и отсталостью страны, которое определяло и политическую систему России. Попытки придать монархии конституционный характер были «политическим абсурдом»[750]. В. Н. Коковцов стремился именно к тому, чтобы придерживаться конституционной составляющей политической системы с сохранением самодержавия, но практически в России это оказалось неосуществимо. Вопрос о самом характере политического строя дореволюционной России до сих пор остается полемичным. Но многие авторы сходятся в том, что на «эволюционное совершенствование России» в «сторону укрепления конституционных основ» не хватило времени[751]. Царь очень сомневался, по свидетельству министров, «в правильности того решения, которое он принял в 1906 году, когда отказался от самодержавия и учредил Государственную думу»[752]. Императрица не оставила мысль, что Николай — самодержавный правитель и «что все его подданные должны быть только послушными исполнителями его повелений»[753]. Это противоречие «наверху» отражалось на всей системе государственного механизма, в котором не было согласованности между многими звеньями, а зачастую и поощрялись противоречия. П. Л. Барк отмечал, что во время Николая «нет и не может быть объединенного правительства, как у наших союзников, а есть начальники отдельных ведомств, получающие личные инструкции от государя»[754].

Таким образом, взаимоотношения В. Н. Коковцова с Государственной думой следует рассматривать как попытки председателя Совета министров утвердить, укрепить свои позиции в этом учреждении, наладить сотрудничество с думским большинством. Вместе с тем, сотрудничество это не имело под собой реальных политических устремлений В. Н. Коковцова начать действительно что-то изменять в существующем государственном строе, развитии общественной жизни. Все проекты были направлены на поддержание ранее выдвинутых политических инициатив. Действия В. Н. Коковцова на посту председателя Совета министров имели цель в рамках принятого политического этикета продолжать политику, устраивавшую в основной своей части царскую чету, но вместе с тем и направленную на сохранение конституционных основ, которые были заложены в 1905 г. В какой-то момент действия противной В. Н. Коковцову стороны привели к тому, что влияние интригующей группы ультраправых, учитывая настроения царя, стало преобладающим. Появились новые фавориты — кн. Мещерский, Н. А. Маклаков, доказывающие, что можно без особых усилий разогнать нелюбимую царем Государственную думу. В. Н. Коковцов не сотрудничал с политическими партиями, однако он призывал царя сохранять хотя бы внешнюю видимость дружественного отношения к Государственной думе, что не укладывалось в понимание политической картины жизни Николая II. Недовольство членов Государственной думы проводимым председателем Совета министров курсом, где отсутствовала определенность, стало также одной из причин отставки.

Заключение

Жизненный путь В. Н. Коковцова связан с экономически напряженным и институционально неуравновешенным моментом российской истории, когда самодержавный режим вынужден был санкционировать возникновение демократических конституционных форм законотворчества. Выполняя функции министра финансов, а затем и председателя Совета министров, он оказался среди лиц, которые принимали главное участие в инициировании, разработке и проведении модернизационных реформ в правовой, экономической и политической системах. Десятилетний период деятельности В. Н. Коковцова на «главном» посту финансового ведомства, в компетенцию которого входило также таможенное управление и тарифная политика железных дорог, КВЖД и проблемы внешней политики на Ближнем (Персия) и Дальнем (Китай, Япония) Востоке, а также корпус пограничной стражи, определил целую эпоху в политике начала XX века.

В рамках персональной истории место В. Н. Коковцова в управленческом аппарате определяется тем положением, которого он достиг благодаря личным качествам, образованию, стремлению вникнуть в законодательную суть дела, профессионализму. В целом В. Н. Коковцова можно охарактеризовать как умеренно консервативного чиновника с ориентацией на западные ценности. Он являлся деятелем переходной эпохи, который начал карьеру в период обозначившегося принудительного переустройства «старой» России, что особенно заметно в его роли главы правительства.

Судьба В. Н. Коковцова как чиновника и политика сложилась удачно в карьерном отношении. Его отставка состоялась накануне первой мировой войны, и это давало ему повод не связывать последующие общественные потрясения с причинами своей предыдущей деятельности. Однако с одного из влиятельных постов он ушел вынужденно, будучи побежденным коалицией политических сил, стремившихся к более активному развитию событий. На вершине политической пирамиды абсолютной власти в дореволюционной России стоял монарх, устанавливающий и утверждающий беспрекословные приоритеты. Его позиция определяла поведение и культуру среды, в которой действовали государственные деятели. Николай II не предполагал создание Совета министров, членов которого могли бы объединить близкие политические взгляды, дополнительно чему способствовали и иностранные именитые советчики. Очевидно, именно поэтому в период премьерства В. Н. Коковцова против него смогла развиться интрига, инициаторами которой были правые члены правительства во главе с Н. А. Маклаковым. Параллельно интриге внутри правительства, развивается недовольство внутри Государственной думы политикой В. Н. Коковцова, а именно — нечетким политическим курсом. В. Н. Коковцов не заручился поддержкой ни одной политической партии ни в III, ни в IV Государственной думе, хотя постоянно декларировал подобные намерения. Именно поэтому в IV Государственной думе так и не сложилось работоспособное большинство — председатель Совета министров не предполагал обсуждения крупномасштабных законопроектов. Политической программы у В. Н. Коковцова не было. Именно поэтому не только интригующие против В. Н. Коковцова члены Совета министров, но и депутаты не отнеслись к его отставке как к неожиданности, ибо пребывание В. Н. Коковцова на посту председателя Совета министров характеризовалось полным застоем в административном отношении, несмотря на достигнутые успехи в некоторых отраслях экономики. С этой точки зрения даже назначение И. Л. Горемыкина рассматривалось многими как «прорыв» в плане определенности политического курса, хоть и означающий переход к реакции, стагнации политической жизни.

Крупномасштабных реформ В. Н. Коковцов не проводил, но курс на модернизацию России продолжал. Для социально-экономического и политического развития России начала XX в. было характерно обострение борьбы прогрессивных и консервативных тенденций. Россия вступила в трансформационный кризис и деятельность В. Н. Коковцова на посту председателя Совета министров пришлась на переходную эпоху. Он пытался приспособиться, быть толерантным к меняющимся условиям развития — как политических, так и экономических. Недостаточная четкость правительственных мер и невозможность удовлетворить все возрастающие потребности активизировала процесс деструктивного социального развития, что способствовало обострению социально-политической ситуации в стране.