– Фигушки, не дождется. Я отправила ее на сбор хлопка. Понимаешь, там сейчас битва за урожай, рук не хватает, все работоспособные люди выехали на заработки, надо же помочь бывшей братской республике.

– Но это подсудное дело!

– Ничего подобного. Никто ее насильно в самолет не сажал. Ну, перепутали пункт назначения, с кем не бывает. Меня она никогда не узнает, Бекджигит тоже ни при чем: я просто сказала ему, что эта девушка хочет поехать с ними и поработать, он не в курсе происходящего. Вот пусть и ищут злодейку, продавшую ее в рабство.

– А если что-нибудь случится? Если она не сможет вернуться домой?

– На этот случай я оставила Бекджигиту телефон, да и примерно через месяц, если все будет идти по плану, я сообщу папаше, где скрывается его непокорная дочь. Если захочет, всегда сможет забрать ее домой.

– Полетт, ты сумасшедшая. Узнаю твою бабушку. И как я мог заблуждаться на твой счет? Всегда была такая тихая, законопослушная девочка.

– Ты знаешь, почему я изменилась, – помрачнев, произнесла я, – и не будем больше об этом. Ничего с Ликой не случится, считай, что это просто исправительные работы. Может, они ее чему-нибудь научат. Да и принести хоть немного пользы обществу ей, кажется, не помешает.

Несмотря на негодование Ариши, я все-таки была довольна моими постояльцами. Они очень выручили меня, когда надо было общаться с Ликой от имени Олега, и, как оказалось, успели вернуть дневники Ольги, не нарвавшись на ее родителей. Оставалось заставить их привести стену в порядок, и можно было отпускать на все четыре стороны.

– Стена – ерунда, – перебила меня Алина, едва я попыталась озвучить ей претензии деда, – мы тебе из этой стены такое сплошное удовольствие решили соорудить, пальчики оближешь. Вернее, не из этой, а из другой, глухой, где окон нет. Ребята из нашей федерации давно ищут что-то похожее, только никто не соглашается. Мы сделаем из нее тренировочную стену с такими загогулинами для цепляния, и можно будет лазить сколько угодно. Эта стена все равно никому не видна, кроме соседей, даже если ее запинают до черноты, никому это не помешает. Я проверила, там у вас приличное расстояние до забора, можно поставить палатки и жить как в лесу. А то: что они, правда, как дикие живут, ни помыться тебе, ни в магазин сходить. А у тебя все удобства. Ведь если иногда скалолазы станут пользоваться твоей кухней или ванной, тебе это не помешает? Ночевать-то они будут в палатках. Правда, придется срубить часть деревьев, которые вы там зачем-то насажали. Из соображений противопожарной безопасности. Костер будет гореть всю ночь, деревья могут загореться, а я не хочу причинять тебе ни малейшего беспокойства.

– Алиночка, – вздохнула я, – отмойте сначала, пожалуйста, следы ботинок, к нам уже соседи приходили соболезновать, и охрана интересовалась, не ограбили ли нас. А уж потом мы с вами поговорим о превращении моего дома в приют альпинистов, ладно?

– Ска-ло-ла-зов, – строго отчеканила Алина, – сколько раз тебе говорить? Ладно.

* * *

Продажа Лики на хлопковые плантации была сущей безделицей по сравнению с разговором, который я планировала на сегодня.

– Дедуль, как мне убедить Катерину Ивановну в том, что все, что я расскажу ей, правда? Что Олег чист, аки младенец, а истиной злодейкой является Лика?

– Так и скажи, она взрослая адекватная женщина, поймет. К тому же у тебя, насколько я помню, есть некоторые доказательства? Диктофонные записи, например.

– Есть, только она и слушать меня не захочет. С некоторых пор я действую на нее как красная тряпка на быка.

– Может, подождать, когда в болезни Ольги наступит перелом?

– Он не наступит, если она не позволит Олегу помочь. Она даже лекарства, которые он приносит, отнимает и выбрасывает. Сейчас он почти круглосуточно должен находиться в клинике, а с ней припадки делаются, как только он покажется на горизонте. Может, тебя к ней подослать? Ты красивый, презентабельный, женщины перед тобой млеют... Хотя она знает, что ты мой дед, значит, ты тоже в стане врагов.

– Я – да, а вот Инесса – нет, – хитренько прищурившись, уронил Ариша.

– Инесса, – попробовала я на вкус это имя. – Где-то я его уже слышала.

– Это моя приятельница, – небрежно, слишком небрежно пояснил дед. – Интеллигентная особа, коммуникабельная, прекрасно воспитана, умеет слушать и убеждать. И хранить секреты, что не менее важно.

Все понятно. Пока я, сбиваясь с ног, распутывала этот липкий узел, мой пращур предавался всем прелестям холостяцкой жизни.

– Надеюсь, она хоть не замужем? А то приедет какой-нибудь бравый полковник на танке и разнесет к чертовой матери наш особняк. И получится, что мои знакомые портят черепицу и стены, а твои – лишают нас крова.

– И не мечтай, с моей стороны экстрима не последует. Инесса была замужем лет тридцать назад и недолго, с тех пор никак не найдет достойного ее человека.

– Ой, смотри, дед, – погрозила я пальцем, – не женись раньше меня. Это будет нечестно!

– Должен же зазвучать в этих стенах когда-нибудь задорный детский смех, – пожал он плечами, – а от тебя правнуков не дождешься, для тебя первым делом – самолеты. Ей поклонники стихи пишут, а она заставляет их тряпку в руки брать. Никакой женской изворотливости!

– Не буду спорить. – Я устала от нашей словесной перепалки. – Тащи сюда свою Инессу. Если она так хороша, как ты мне расписываешь, лучшей кандидатуры для взятия крепости «Катерина Ивановна» нам не найти.

Инесса действительно очень располагала к себе. Выслушала меня спокойно, не закатывала глаза, не заламывала руки. Сразу видно, такая передавать эту новость по цепочке подругам не будет. К тому же, как я поняла, у нее и не было времени общаться с подругами. Презрев свой пенсионный возраст, Инесса активно трудилась на благо обществу, посещала кружки аргентинского танго и славянской поэзии, при этом успевала ухаживать за растительностью на своей даче, нянчить внуков, которыми успела обзавестись, несмотря на свой длительный холостяцкий стаж, учить древнегреческий язык и осваивать компьютер. Да, я забыла про свидания с Аришей. Судя по его ночным исчезновениям и склонности к мотовству, они явно не читали стихи в гостиничном номере: или тусили на ночной дискотеке, или крутили рулетку в казино. Дед умел развлечь активную женщину.

– Я согласна, – заявила она, внимательно меня выслушав, – терпеть не могу, когда страдают невинные. Жаль, что вы отправили эту Лику на плантации, я придумала бы ей наказание посерьезнее. Кстати, если и оттуда она вернется столь же порочным созданием, у меня для нее есть прекрасная командировка: в нашей ассоциации «Милость падшим» идет набор рекрутов для обслуживания лагеря, расположенного в тамбовских лесах. Этот лагерь создан для перевоспитания малолетних преступников и юных наркоманов, очень интересная программа, прекрасные результаты, но необходимо набрать несколько человек обслуги. Конечно, в дальнейшем воспитанники будут делать все сами, но на первых порах кто-то должен учить их убираться, готовить, чистить кастрюли песком, выращивать картофель, полоскать белье в речке.