Слава-Олег: «Мне тоже страшно, милая, придумай что-нибудь».

Лика: «Что еще можно придумать? Уедем, милый, далеко-далеко, где нет зависти, грязи, больничной вони и людского осуждения. Там пальмы, там коктейли, там ночные вечеринки. Решайся, ну? Завтра может быть уже поздно!»

Слава-Олег: «Я подумаю, милая».

Ну, что же, девочка так настаивает. У меня просто нет сил сопротивляться ее желанию. Да и Катерине Ивановне пора открыть глаза, пока она бед не наделала. Сегодня Ольга и так не получила необходимую ей порцию препаратов.

– Напишите ей, что он согласен, но при одном условии: «обстряпать дельце» со всей возможной конспирацией, чтобы журналюги ничего не проведали. Напишите подробно, что закупку путевок он берет на себя, пусть она сегодня передаст его курьеру загранпаспорт. До Москвы они доберутся раздельно, чтобы не давать повода для шумихи, встретятся в аэропорту, а дальше уже полетят вместе. Пусть соблюдает строжайшую конспирацию и даже родителям о своих планах не говорит. Скажи, что ему все-таки немного не по себе от его поступка, и он просто боится осуждения. Похвали за проницательность: если Катерина Ивановна и впрямь ищет новые поводы для его ареста, ему действительно лучше переждать это время подальше от России. Отъезд планируй на послезавтра.

– Так быстро? – усомнился Слава, – за это время невозможно оформить визу, купить билеты, достать путевки.

– Возможно, – мрачно ответила я, – туда, куда она поедет, – возможно.

Срочно избавляться от Лики следовало и еще по одной причине: через день после ее планируемого отъезда была назначена операция. Мало ли, что могла придумать эта распоясавшаяся девчонка? Ничто не должно помешать специалисту делать свое дело, а мне еще предстояло открыть глаза на правду Катерине Ивановне.

Славе-Олегу не пришлось долго убеждать Лику. Точнее, он просто принял ее предложение и, как настоящий мужчина, взял все трудности, связанные с организацией отъезда, на себя. Я посетила дворничиху-гастарбайтершу, проконсультировалась с ней по кое-каким вопросам и уже на следующий день выехала в Москву, чтобы подготовить почву для прибытия колбасной принцессы: столица не должна осрамиться перед столь важной особой!

Четкого плана у меня не было, решить все предстояло на месте, поэтому группка чернявеньких ребят, робко сидевших на своих клетчатых сумках, привлекла мое внимание. Они при моем приближении послушно вскочили и полезли за паспортами. Полчаса мне пришлось доказывать, что я никоим образом не связана с миграционной службой и не собираюсь сию минуту волочить их в отделение милиции. По-русски ребята говорили плохо, но понятно, еще полчаса – и мне удалось убедить их, что я не подосланный наймит капитализма и не собираюсь похитить их и сдать скопом в один из публичных домов Патайи.

Ребята все-таки дали мне необходимую информацию и даже пообещали содействие. Мы договорились о месте, времени встречи, я записала все самое важное и строго сказала:

– Не вздумайте требовать аванс! Заплачу завтра и только после того, как дело будет сделано, обратного пути ей не будет.

– Какой аванс, зачем аванс, – залепетали мои наемники. – Такой красавец самой аванс давать надо!

При этом взгляды их красноречиво были направлены на мое достаточно скромное декольте. Так, убедились в моей безопасности и осмелели?

– Я, конечно, красавец, – не стала отрицать я, – но неприятности могу устроить вам сию секунду. Кажется, визы на жительство нет ни у кого?

Парни засмущались и опустили глаза. Если бы не природный темный цвет кожи, можно было бы сказать, что щеки их стали пунцовыми, как маков цвет. Теперь можно спокойно возвращаться. Я уже отошла на несколько шагов, когда услышала за своей спиной цоканье и слова:

– И спереду красавец, и сзаду красавец!

Я обернулась, достала из сумочки связку ключей, на которой вместо брелока болтался металлический милицейский свисток, и поднесла его к губам. В глазах гастарбайтеров заплескался ужас, будто в руках у меня был не безобидный комок металла, а трехдюймовая базука. Они замахали руками:

– Все, все, больше не будем хвалить, молчать будем!

Несмотря на неуклюжие попытки поухаживать за мной, встречей я осталась довольна. Ребята не злые, довольно безобидные. Обладают своеобразным чувством юмора. Стопроцентно надеяться на них нельзя, но в данном случае, скорее всего, не подведут. На какой-то момент мне стало их жаль, но я прогнала жалость. Выбора у меня не было.

* * *

Домой я вернулась ночью, Слава с Алиной еще не спали, дед, кажется, опять пропадал в казино. К слову, если бы Ариша ставил перед собой эту цель, он с помощью своего таланта озолотился бы. Хотелось бы сказать мягче, но мой интеллигентный, даже аристократичный дедуля был самым настоящим карточным шулером, талантливым и изворотливым. В обычной жизни он никогда не применял свое умение, и проводил время в казино только ради общения с интересными людьми. Выигрывал, конечно, но в меру, так, чтобы это не бросалось в глаза. Денежных затруднений мы с ним никогда не испытывали, поэтому он мог позволить себе эту маленькую слабость. Но в последнее время его, кажется, захлестнула страсть к игре.

Раньше, если я затевала какое-нибудь дело, он не давал мне проходу, постоянно расспрашивал, предлагал помощь, пытался контролировать. Сейчас же проявлял полнейшее равнодушие и на сутки пропадал из дома. Может, наконец-то у него наступила зависимость от игры? Когда закончу это дело, займусь Аришей. Может, придется показать его хорошему психотерапевту, а может, хватит и задушевного разговора. Дедуля у меня умница, всегда принимает верное решение и правильно реагирует на критику.

– «Симку» я у вас забираю, теперь буду общаться с девушкой сама, – предупредила я Алину и Славу. – Если она каким-то образом выйдет в Интернет – не реагируйте. С этого момента у нее не должно быть связи с «Олегом».

– А чем нам тогда заниматься? – насупилась Алина. – Мы только во вкус вошли!

– Постригите траву в саду, – предложила я, – и поставьте подпорки под ветви яблонь. Яблок много, как бы не сломались.

– Скажешь тоже! – фыркнула Алина. – Я физически работать не умею, у меня хорошо получается только интеллектуальный труд. Давай мы лучше будем за кем-нибудь следить или кого-нибудь шантажировать? Ну, Полиночка, ну, пожалуйста, ты же знаешь, я не могу, когда тихо и скучно, я глупости начинаю делать!

Алина права, пока она не увлеклась чем-то новым, ее следовало занять. Дневники Ольги! Их давно следовало вернуть на место. Я вынесла тетради и подробно объяснила, что надо делать. Сказала, в какие часы родители Ольги бывают в больнице, предупредила, что если они попадутся, им придется очень долго доказывать, что они не домушники. Слава снисходительно кивнул, Алина выхватила у меня дневники и закружилась по саду, распевая от восторга что-то нечленораздельное, но героическое. На пару дней от ее домогательств я была избавлена.