В этой «Бесприданнице» все неожиданно. Лариса (Полина Агуреева) – не жертва, погибающая в духоте и мещанстве провинциальной жизни. Это и не фатальная красавица, одержимо жаждущая любви. Ее страстная, мятущаяся душа заключена в неброскую оболочку: небрежно собранные в узел волосы, домашнее платье, легкий бег по сцене и преследующий ее мотив песенки: «На фартушках петушки» (отсылающий к легендарной постановке Фоменко в театре Маяковского «Плоды просвещения»). Тихая гладь, скрывающая гибельный омут. (А была ли роковой красавицей, предположим, Эмма Бовари? Но почему-то судьба французской провинциалочки, выбравшей крысиный яд в момент отчаяния, до сих пор считается одной из сильнейших страниц в истории страстей человеческих.) Эмоциональность, искренность и сексуальность, сильные свойства индивидуальности актрисы Полины Агуреевой, проявляются в ее героине не сразу, сдерживаемые жестким рисунком роли. Лариса, очертя голову решившая выйти замуж чуть ли не за первого встречного, принимает общие правила игры: если ей не удается продать себя дорого, то хотя бы надо соблюсти приличия и пойти не в содержанки к купцу-миллионщику, а замуж. Это не мешает девушке с изяществом прогуливаться по набережной в парадном костюме (на самом деле наряд этот – образец пошлого вкуса богачей, словно от какого-нибудь местного Юдашкина), наблюдать за кораблями в бинокль, любоваться на принесенные другом детства Васей Вожеватовым (Андрей Щенников) бриллианты и понимающе одобрять умение ловкой матери (Харита Игнатьевна Огудалова – точная и яркая работа Наталии Курдюбовой) одурачивать поклонников. Задолго до того, как отчаявшийся жених бросит ей в лицо обвинение в том, что она вещь, Лариса Огудалова сама прекрасно осознает это. И от безвыходности, от невыносимой тоски она совершает те отчаянные поступки, что приводят ее к спасительной гибели.

Лариса в спектакле Петра Фоменко – не аффектированная героиня. Это женщина на грани нервного срыва. Она готова платить за любовь жизнью, только нет героя, достойного такой жертвы. То, как выстроены в спектакле ее отношения с мужчинами, каждый из которых хочет в конечном счете самого простого, что только может хотеть мужчина от женщины, интригует зрителя. Рамки привычных амплуа ломаются с треском и дерзостью.

Начать с того, что роль Карандышева отдана одному из самых мужественных актеров труппы Евгению Цыганову: по замыслу режиссера этот герой – единственный, кто ведет себя, как настоящий мужчина. Он искренне любит Ларису и страдает от унижений. В тот момент, когда раздается выстрел, она уже готова полюбить его. То, как сплетена роль Карандышева, представляет собой тонкую работу: здесь и жалкая нелепость позы: «Скажите, чем я хуже Паратова?», и остроумные находки (как он вызывающе переплетает ноги, приглашая на обед Кнурова). Тонкая смесь иронии по отношению к персонажу и искренней боли, умение работать на полутонах придают этой актерской работе особое обаяние. В том-то и ужас положения героя Цыганова, что ничем он не хуже Паратова, в чем-то даже лучше – благороднее, человечнее. Да только не любит его Лариса – и с этим «пороком» ничего не поделаешь.

В спектакле Петра Фоменко есть несколько важных сцен, от решения которых зависит многое. Один из таких эпизодов – монолог Карандышева в ответ на смертельное оскорбление, нанесенное ему сбежавшей невестой: «Но разломать грудь у смешного человека, вырвать сердце, бросить под ноги и растоптать его!» Патетический текст вызывает в зрителях смешанное чувство сострадания и насмешки и, к счастью, не дает однозначно задрапировать Карандышева в плащ страдальца. (В некоторых спектаклях игра Евгения Цыганова в этом монологе бывает так сильна, что он заканчивает сцену под гром аплодисментов.) А в это время официант с профилем Мефистофеля (Томас Моцкус) под жестокий романс Вари Паниной «Уголок» чуть ли не балетными жестами размеренно, карикатурно и громко швыряет серебряные приборы. С помощью иронии виртуозно снимается пафос одной из самых «опасных» сцен пьесы, которая в противном случае грозит обрушиться в мелодраму.

Эпизодические персонажи – россыпь ценных крупиц, с помощью которых создается колорит, оттеняющий драму: тетка Карандышева (Галина Кашковская), пересчитывающая серебро под романс «Дремлют плакучие ивы», или живописный Робинзон (Владимир Топцов).

Другой герой неравностороннего любовного треугольника – Паратов Ильи Любимова – меньше всего похож на судовладельца и холодного сердцееда. Одетый, как богемный живописец, водящий дружбу с бурлаками и от них, видимо, приобретший раскованность маргинала, он, не дрогнув, продает свою свободу за золотые прииски богатой невесты. Но этот неотразимый красавец настолько самолюбив, что просто так уступить Ларису – выше его сил. К тому же после сцены их первого объяснения, построенной режиссером на принципе шаткого равновесия, возникает подозрение, что любовь все еще живет в его ледяном сердце. Он способен и любить, и страдать. Что предпринимает при такой расстановке сил Петр Фоменко? Решение этой поворотной для спектакля сцены смело: Лариса и Паратов обмениваются быстрыми, словно удары шпаг на дуэли, фразами, стоя на значительном расстоянии друг от друга. Порой между ними возникает такое сильное, звенящее напряжение, что становится очевидным: стоит им коснуться друг друга – и никто не поручится за последствия. Они бросаются друг к другу – их отбрасывает в стороны, словно от удара током! Не похоже, чтобы Сергей Сергеич играл страсть. Она была подлинной, правда сразу погасла, как только он добился победы.

Почему Лариса Полины Агуреевой уехала с ним за Волгу? Неужели поверила? По рассыпанным режиссером в спектакле полунамекам Лариса не так проста, чтобы поддаться на пошлые фразы: «Очаровательница! Как я проклинал себя, когда вы пели!» Да и поет она в тот момент, когда принимает главное решение, вовсе не романс, а цыганскую песню: «Бродяга». Когда Полина Агуреева выходит на верную трагическую ноту, зал после ее песни сидит в зловещей тишине, а над залитой ослепительно холодным светом героиней словно повисает роковое пророчество. В своей песне Лариса делает первый шаг к смерти.

Все, что происходит потом на залитой лунным светом ночной террасе набережной, – подробная и неотвратимая развязка. Если женщина не хочет жить, ее не заставишь. Наверное, если уж решиться покончить с этой жизнью, то все-таки после того, как испита до дна чаша любовного безумия. Убегая с Паратовым по ступеням зрительного зала, она кричала с гибельным восторгом: «Или тебе радоваться, мама, или ищи меня в Волге!» Вернувшись тем же путем, растерзанная, в рваном платье и плаще любовника, накинутом на обнаженные плечи, она смело льнула к нему, как женщина, имеющая на это право, откровенно забираясь босыми ногами под мужскую рубашку. Чем счастливее было это опьянение, тем горше оказалось пробуждение. Усталые тени цыган за занавесом графичными силуэтами оттенили развязку.

Бурные страсти финала постановщик преодолевает с помощью захватывающей энергии действия, внутреннего драматизма и беспощадной трагической иронии. Признание Паратова происходит в вихре страстных, почти балетных поддержек: Лариса, не касаясь земли, бьется, как птица, в его руках. В последнем отчаянном порыве она соединяется с любимым на ступенях лестницы, со словами: «В глазах, как на небе, светло». Это Лермонтов… Она твердит привязавшийся мотив песенки из I акта, не в силах отвечать Вожеватову и Кнурову (точнейшая работа Алексея Колубкова). Откровенное предложение миллионера, презирающего мелюзгу, вызывает горечь: Лариса лишь бессознательно скулит, как больная собака. И опять режиссер безжалостно разрушает пафос происходящего: Кнуров, споткнувшись, падает как раз перед высокомерной фразой: «Для меня невозможного мало».