Когда-нибудь жители далекой планеты будут наблюдать свет нашей земли, может быть, уже мертвой. Когда-нибудь… через тысячи, миллионы лет… К тому времени на нашей планете сменятся сотни поколений, мечтающих, ищущих, любящих. Каждый будет искать свой идеал и любить по своему собственному усмотрению.

Было время, когда Марушка считала, что ее долг — помочь любимому достигнуть поставленной им цели. Жизнь убедила ее в другом. Обязанность, которую на нее, неискушенную, возложила первая любовь, была для нее чрезмерно обременительной. Она выросла, повзрослела. Поняла, что природа одарила ее ценным качеством — влиять на людей. Она стала разумнее после первой любви. Теперь она обрела новую любовь, более светлую и радостную, подобно художнику, после мук творчества создающему новое произведение, в которое он после первого разочарования вкладывает не только горячее сердце, но и более трезвый разум.

Верят ли старшие в чистоту и безупречность молодежи? Вспоминают ли они идеалы своих молодых лет? Ведь счастье заключается не только в том, чтобы ложиться спать в чистую постель да сытно есть, но и в борьбе за него.

Какое счастье накануне Первого мая прятаться в кустах недалеко от фабрики Рачека с подготовленными лозунгами и плакатами!

Они пришли туда с Аничкой в платьях, но у каждой в сумке был тренировочный костюм, для того чтобы переодеться и мгновенно изменить свой внешний вид.

Деревянные ворота фабрики были закрыты, вокруг стояла тьма. На фабрике еще работала ночная смена.

— Быстрее, Аничка, прикрепим там плакат!

Они выбежали из кустов, переодетые уже в свитера, и прикрепили на ворота фабрики Рачека обращение к рабочим не работать Первого мая.

— Марушка, осторожно, идет полицейский! Сорви скорее плакат! — Аничка бросилась к воротам. Затем быстро повернулась к Марушке и почти перед носом жандармского прапорщика прошептала ей: — Не надо, оставим его здесь. Это хороший парень.

Прапорщик подошел к воротам, на минуту остановился, как бы размышляя, что делать, потом повернулся и таким же спокойным, ровным шагом удалился.

Да, им повезло. На воротах фабрики остался висеть плакат с призывом не выходить на работу Первого мая…

Несмотря ни на что, Климовы должны выслушивать долгие причитания отца Людвика о том, как эта потаскуха, при этом старик показывал пальцем на Марушку, уводит от его дочери парня. Но ничего, он наведет в этом деле порядок! Если же все будет продолжаться по-старому, то он примет меры, он кое-что знает…

— Люба, ты одна знаешь, что я не сошла с правильного пути. Я не повиновалась слепо голосу своего сердца, мои чувства не противоречили моим идеям. Я знаю, что мне никто не будет верить, но ты останься со мной, будь со мной в тот момент, когда я буду сводить счеты со своей женской безрассудностью…

Какая знакомая дорога! Каждый камень доверчиво прижимается к подметке, елочки как бы в знак приветствия покачивают пахучими ветвями. Из высокой травы выпрыгивают зеленые кузнечики. Голубые глаза черноголовки, напоминающей крупную богородскую траву, спокойно следят за двумя девушками, идущими к Лажанкам.

Окна всех домов открыты настежь, но сердца под их крышами на замке. Стоит жаркий воскресный день начала мая.

— Не лучше ли нам вернуться?

— Нет, Люба… Будет трудно, но иначе нельзя. Я здоровая и сильная, а Власта слабенькая, она не пережила бы потери любви. Я-то выдержу. Пережила первую любовь, переживу и вторую. Не все еще кончено. Слышишь, Люба? Не все еще потеряно!

Перед низким домом стоят две груши. Окна открыты, но сердечности в этом доме не найдешь.

Люба с Марушкой входят в сени. Из комнаты слышны звуки радио. На стук никто не отвечает. Марушка нажимает на ручку. Маленькая комната с низким потолком, на окне в цветочном горшке чахлая мирта.

На кровати сидит стройная бледная девушка. Светлые волосы ниспадают на заплаканные глаза.

— Власта! — обращается к ней Марушка. — Где ваши? Что ты здесь одна делаешь?

Бледная девушка встает с кровати, она примерно одинакового роста с Марушкой.

— Я слушаю радио, — всхлипнула она. — Передают «Сказку мая».

Во дворе раздались шаги. Лицо Власты скривилось в страдальческой гримасе:

— Наш отец…

Люба замерла. Сейчас наступит тот момент, которого она так боялась. И зачем Марушка пришла сюда? Ведь ее никто не заставлял!

— Плохо, когда женщина поддается своим чувствам. Нет ничего страшнее этого, — говорила она Любе по пути сюда.

«Но ведь сердцу приказать нельзя! Женщина вряд ли сможет воспротивиться естественному чувству. Да, я знаю, женщина имеет такое же право на любовь, как и мужчина, и она вправе отвергнуть любовь. Все это внушала мне ты, Марушка. Но попробуй-ка осуществить подобное в жизни! Хватит ли у тебя решимости? Не отступишь ли?» — думала Люба.

Старик хмурый, как туча. Зыркает разгневанными глазами по всем углам комнаты. Что здесь ищет эта девица?

— Я помогу вам в уборке урожая…

Трудно найти путь к сердцу человека, трудно сделать его откровенным, завоевать его и вызвать в нем благородные чувства. А вот Марушка обладала таким редким даром покорять человеческие сердца, даже самые черствые.

Он встретил ее враждебным взглядом, а расставаясь с ней, пожимал ей руку.

29

Часы неумолимо отбивали время. Каждый день Марушка ждала из Праги вызова на последний экзамен по стенографии. К множеству забот неожиданно прибавилась еще одна — телеграмма из дома: «Немедленно приезжай, серьезные причины, откладывать опасно. Отец».

«Неужели что-нибудь случилось дома? — испугалась Марушка. — Болезнь… Травма… А может, и того хуже… — думала она с тревогой. — Или гестапо напало на след и арестовало кого-нибудь из членов семьи, чтобы получить необходимые сведения? Они так всегда делают, это их метод. И Юла об этом в тот раз говорил в Простеёве».

Юла… Она перестала отвечать на его письма, была глуха к его телеграфным вызовам, не пошла на телефонные переговоры, с помощью которых он хотел под разными предлогами заставить ее вернуться к нему. А может, и последнюю телеграмму послал он? Да, наверняка так и есть, ее послал Юла, а подписал отец. Хотят заманить ее хитростью.

Как ужасна эта война нервов! Марушку страшит, что она должна вернуться к Юле. Опять возникнут противоречия между идеалом и действительностью! Он ратовал за свободу, а отчитываться за каждое слово, за каждый шаг должна была она. Не было ни одного дня, который прошел бы без скандала, без мучительных переживаний. Он подавлял ее волю и обращался с ней по-разному, в зависимости от настроения. А она его еще защищала… Но сегодня Марушка его уже не боится, даже если бы он стал