Мягко прикоснулась к губам, как пёрышком провела, — напряжение с него самую малость спало, достаточно, чтобы он меня услышал:

— Я знаю, что при должном усилии ты их снимешь. Но зачем? Только скажи — я сама открою замки, и больше никогда не вернёмся к подобным развлечениям, — услышав окончание фразы, он передумал говорить. — Нет? Тогда расслабься. Сейчас же. Мы с тобой побывали в разных критических ситуациях, где могли повести себя весьма жестоко. Несмотря на это, я спокойно остаюсь с тобой в закрытой комнате. И ты будешь спокоен, Джеймс. Ты должен научиться мне доверять. Согласен?

Он лишь крепче вцепился в цепи и отвёл взгляд.

— Нет, — слабо хлестнула по щеке, он с тяжёлым вздохом вернул мне своё внимание. — Я знаю, как ты не любишь разговаривать. Но со мной общаться придётся. Я хочу знать, что ты думаешь. Знать, а не догадываться. Так ты согласен на такие условия?

Улыбнулась, когда он тихо ответил:

— Я готов попробовать. Если ты всё ещё желаешь этого. Из меня паршивый сабмиссив.

— Глупости, — потёрлась кончиком носа о его шею. Космос, как же он восхитительно пахнет пряными специями, сахарными сладостями, бархатно-терпким сандалом, горечью полыни. И с толикой иронии поведала ему: — Ты умница.

Джеймс фыркнул мне в волосы, аж мурашки побежали. Прикрыла на секунду глаза, наслаждаясь тем, как он ко мне тянется. Уверена, не будь руки скованны, обнял бы. Успеет ещё, а пока…

— Умница, — повторила уже другими интонациями, глубокими и властными.

Такой шёпот, наверно, способен заставить струны вибрировать. Джеймс задержал дыхание и, сексуально закусив губу, мягко толкнулся мне в живот эрекцией. От места соприкосновения повеяло по всем клеточкам тела пожаром.

— Не дёргайся, — выдыхаю, едва не стону, изнемогая от желания. — Знаешь, что я с тобой сделаю?

— Выпорешь? — шёпотом и с вызывающей усмешкой.

— Это лишь малая часть, Джеймс… — говорю, обходя его и прижимаясь со спины. — Приправа…

Глава 49

Перехватывает дыхание от того, как колотится его сердце, от того, какой идёт жар от его тела. Собственный пульс мгновенно перестраивается под этот ритм. И все мышцы сладостно сжимаются от желанной близости. Хочу его.

Нашла в отражениях взгляд Джеймса. В нём горело ответное желание.

Завела вперёд руку и, не притрагиваясь, прорисовала пальцем линию от его живота, по груди через шею. В воздухе, за сантиметр до кожи, но ощущение щекочущее, волшебное, словно смогла почувствовать его без прикосновений. Добралась до скулы и провела по ней нежную дорожку, видя, как он от удовольствия прикрыл глаза. Потрясающе красивый. Даже сложно поверить в реальность.

Погладив гладкую щёку, снова вернулась к шее и приласкала сгибом пальца пульсирующую голубую жилку. Приникла поцелуем с другой стороны шеи, жадно, щекоча языком, а затем покусывая.

— Нинэль… — прозвучало хрипло и умоляюще.

Спрятав в шее улыбку, подняла голову и посмотрела в отражение. Джеймс едва заметно дрожал — и это было так восхитительно. Положила обе ладони ему на грудь и с сильным нажимом довела до низа живота, чтобы оставить там длинные бордовые полосы от ногтей. Сама едва с ума не сошла от вида — глаза блестели, как огни воздушных станций. А он, он стонет, так низко, так до звёзд сексуально.

— Нравится?

Он мотает головой и, крепче вцепившись в цепи, выдавливает:

— Очевидно же.

Засмеявшись, убрала руки, так и не прикоснувшись к самому главному. Джеймс разочарованно повёл плечами. Но замер, стоило мне снова прикоснуться. Лёгкими кроткими поцелуями покрыла его спину. На вкус он — как крепкий кофе. Никогда не любила, а сейчас горло сушило от желания выпить.

Пытаясь выровнять дыхание, присела и ногтем указательного пальца царапнула его с внутренней стороны бедра до самого колена. Его дрожь усилилась, и он снова зазвенел цепями, приподнимаясь на носочки и возвращаясь в прежнее положение.

— Нинэль…

Зовущий голос пробирал до самого сердца. А как приятно к Джеймсу прикасаться. Ладони покалывало чувственными зарядами.

Поднялась и, погладив его по бокам, одну руку оставила на животе, кружа вокруг пупка, а второй — заставила запрокинуть назад голову. Захватила мочку уха, нежно посасывая, перемежая с болезненными укусами.

Не выдержав, Джеймс потёрся об меня спиной. Отпустила, позволяя повернуть голову, и с тихим стоном приникла к губам. А губы кисло-сладкие, как яблочно-клубничный нектар. Стук крови в ушах заглушил все звуки, когда наши языки переплелись. И мне мало, хотелось глубже, больше, жарче. Джеймс прикусил мою губу, и в ответ ладонью прикоснулась к его члену. Космос, так волнующе и приятно…

Медленно ласкала, наслаждаясь тем, как в мой рот прерывисто отдаёт его горячим дыханием. Джеймс целовал ещё неистовей, до самого головокружения.

Убрала руку и нетвёрдо отошла на шаг. Всё, что осталось в его глазах, — это жажда продолжения. Красный свет очерчивал каждый мускул его совершенного тела, а тьма вокруг шипела тёмным наслаждением.

Приподнялась на цыпочки и открыла замки, что с грохотом приземлились на пол. На движение среагировала хлопком ладони по плечу.

— Тебе кто-то разрешил опустить руки? Не слушай его. Здесь решаю только я. И разомкнувшиеся цепи не значат, что ты отпущен. Просто надобность в них отпала. Держи себя сам…

Нахмурился, но послушно взялся за звенья. Похвалила, ласково потёршись кончиком носа о его, и от поцелуя не уклонилась.

Со стоном оторвалась от искусных губ — Джеймс потянулся за мной. Упоительное мгновение.

Добравшись до шкафа, прислонилась к нему лбом, успокаивая добравшееся до горла сердце. Выдохнув, взяла кнут и вернулась к Джеймсу.

Остановилась сбоку, в нескольких метрах. Зафиксировав локоть, выбросила кисть вперёд, очерчивая круги.

Словно чёрная змея, кнут кольцами вился по полу, добрался до Джеймса и кончиком провёл по голеням, чтобы вернуться обратно.

Джеймс ухмыльнулся. Поняв намёк, отодвинул ногу в сторону.

Улыбнувшись, щёлкнула кнутом в воздухе за его спиной, обдавая порывом воздуха. Его проняло. Невольно выгнулся. Облизал губы, снова призывно ухмыляясь.

В зеркалах отразилось, как кнут за его спиной описал восьмёрку, а на спине остались два аккуратных пересекающихся крестом следа. Он, не издавая ни звука, закрыл глаза и склонил к груди голову. А затем тишину прорезал шумный выдох. Я покачнулась, когда он посмотрел на меня. Изумруды светили ярче золота. Я уже откровенно горела.

Щелчки звучали треском свечей, неровно, непредсказуемо и остро. Иногда просто в воздух, иногда оставляя новую полосу. Меня завораживали пластика Джеймса, его сдержанные реакции, пламенные взгляды. Но, почувствовав, что уже теряю голову от желания, выронила рукоять, останавливаясь.

Не замечая шагов, оказалась с ним рядом и провела ладонью по тёмным отметинам. Через несколько дней и следов