наконец, просмотреть содержимое ящиков. Выдвинула самый верхний: за тёмным деревом скрывались мотки красных и чёрных веревок разной степени грубости и диаметра. Я облизала губы, представив Джеймса связанным. Вот, например, этой чёрной, грубой, с палец толщиной. Закинутые за голову руки… Широко раздвинутые ноги… Контраст светлой кожи и чёрных пут… Смятые простыни…

Лёгкая дрожь пробежала по моему телу, оставляя жар между ног и томление в груди. К трём моткам добавилась найденная во втором ящике плотная повязка на глаза. Там же я нашла странную игрушку — тонкий гибкий прутик заканчивался шариком из перьев. Её также прихватила. И свечу. И шёлковую перчатку, зачарованную эффектом случайных прикосновений. Рядом с ней лежали ещё несколько подобных артефактов. На чёрной перчатке внутренняя сторона ладони была усыпана короткими острыми иглами, что едва не сбило с настроя. Не для меня точно — замутит от такого количества крови. А рядом, как назло, ещё и коробка с разными иглами и лезвиями. Передёрнувшись, сразу перескочила на самый нижний ящик.

Ох, а вот и анальные девайсы. Я сглотнула — а выбор-то большой, хотя, признаться, думала, он не любитель такового. Да и о себе бы не подумала, что, представляя в мужчине вибратор, буду чувствовать нарастающую лавину желания. Представляя в Джеймсе вибратор. Вот и определился главный компонент желания…

Дополнив выборку игрушек, вошла в спальню.

Первое, что коснулось моего сознания, — это запах дождя, стук капель, вечерняя прохлада. Взгляд зацепился за развевающиеся шторы и лёгкий силуэт открытой двери за ними. От смены температур кожа покрылась мурашками.

Комната была огромной, как целая квартира. Но, похоже, его лофт и есть три объединённых квартиры, занимающих весь этаж. Стен не было, и помещение казалось действительно просторным, хоть и делилось на зоны: спальня, кабинет, зал, тренажёры. Полумрак не давал разглядеть особенности интерьера, но сейчас мне было и не важно.

Джеймс стоял на коленях слева от двери. С закрытыми глазами, как я и просила. От созерцания чётких контуров мышц, острых скул, чувственных губ я быстро забыла о веющей прохладе. Хотелось прикоснуться, почувствовать тепло и мягкость кожи, услышать, как сбивается дыхание, увидеть, как сам за мною тянется, — а руки были заняты.

Прошла к кровати и разложила всё, что взяла, на небольшом столике рядом.

Обернулась и мягким полушёпотом позвала:

— Иди ко мне…

Поднявшись, он уверенно направился к постели. Правда, дойдя до неё, в сомнении замедлился.

— Я здесь, — ещё тише, но он слышит, правильно меняет направление, сокращает расстояние. — Стой.

Замирает.

Последний шаг делаю сама. Чертовски нравится, как он настороженно прислушивается к происходящему, не имея возможности видеть. Лёгкая опаска зверя, готового в любой момент ощетиниться. Особый вид адреналина.

— Не думай, — шепчу, прикасаясь кончиками пальцев к его скуле, и он вздрагивает от неожиданности. — Не надумывай, Джеймс, — приподнимаюсь на цыпочки, чтобы прижаться и продолжить шептать: — Просто чувствуй. Тебе ведь нравится то, что я даю. И мне нравится. Здесь только удовольствие. Я не сделаю ничего плохого. Доверься, Джеймс, — и с улыбкой спрашиваю: — Я ведь того стою?

В ответ меня приобняли за талию, окружая жаром. Должно быть, это «да». Молчаливый лев. С тобою можно лишь догадываться, балансируя на грани.

— Позволишь завязать тебе глаза? — и сердце стук ускоряет.

Он сглотнул, колеблясь. Весь напрягся. Одно дело держать их закрытыми, и другое — не иметь возможности открыть. Я понимала. И всё больше терялась в догадках, что должно было случиться, чтобы имея такой арсенал игрушек, получить паническую реакцию на самые простые воздействия.

Потёрлась о его щёку носом, вздрагивая от обезумевших мурашек наслаждения. Крепче обняла за шею. И почувствовала выдох на плече, осторожное касание губ к ключице.

— Умница, — с улыбкой, а он снова хмыкнул.

Упрямый лжец. Знаю ведь, что нравится — чужой пульс собственный ускоряет.

Завожу руку за спину и переплетаю пальцы. Отстраняюсь, веду его за собой несколько шагов до постели. Джеймс касается губами виска, щеки, добирается дорожками поцелуев до шеи. Его ладонь забралась под одежду, нежно обводя каждый позвонок. И не успела я опомниться, как почувствовала прохладу простыней. Такой яркий контраст для пылающей кожи, что невольно ахаю, выгибаясь под ним, как кошка.

Рассмеявшись, перехватила контроль, переворачивая Джеймса на спину. И склонилась к недовольно сжатым губам, прошептав перед поцелуем:

— Не шали… — поймала его горячий выдох.

С трудом оторвалась от пленительных губ и скатилась с Джеймса. Ох, на секунду потемнело перед глазами. Давление скакало сильнее, чем в гиперпространстве. Забрала повязку с верёвками и присела на постель рядом.

Он потянулся ко мне. Нашёл руку. Дёрнув, наклонил, чтобы, притянув за шею, взбудоражить кровь ещё одним поцелуем-касанием. Словно во рту тает глоток горячего шоколада. Пользуясь моментом, аккуратно завязала ему глаза.

Почувствовал. Отстранился. Дыхание сорвалось, выдавая его напряжение.

Не давая закапываться в тревожащих мыслях, ласково коснулась ладонью груди, добралась до пупка и оттуда прошагала пальчиками по мягкой дорожке волос. Замерла на грани пояса брюк — Джеймс задержал дыхание. Ждала, легко очерчивая встретившуюся границу. И спустя мгновения он просительно приподнял бёдра, отчего жар во мне вспыхнул с новой силой.

Спустила ладонь, прикасаясь наконец к внушительной эрекции. И с его довольным стоном вздрогнула сама от мурашек, что разогнала пробравшаяся к пояснице рука Джеймса.

— Нахал, — простонала, перехватывая разыгравшуюся ладонь.

Пленила вторую и, поглаживая запястья, завела их Джеймсу за голову. Крепко оплела верёвкой, на манер наручей, и прикрепила к кованному изголовью. Горячее дыхание обожгло грудь, и он дёрнул руками в желании коснуться, но безрезультатно. Поцеловав предплечья, снова вернулась к брюкам.

Немного помучив, лаская через ткань, помогла избавиться от последней детали одежды. Сильным нажатием провела ладонями от бёдер к щиколоткам и, преодолев лёгкое сопротивление, развела их в стороны. Оглянувшись, заметила едва проступивший румянец на скулах. Словно зачарованная, провела по нему большим пальцем. Он такой красивый, чувственный, невероятный…

Вздохнув, Джеймс развёл ноги немного шире. Без слов предлагая продолжить. Нежно поцеловав манящую скулу, закрепила положение верёвками и вернулась к рельефному торсу. С наслаждением гладила грудь, плечи, живот, горящим взором наблюдая за тем, как он выгибается, задерживая дыхание.

— Нет, нет, Джеймс, — убрала руки и вкрадчиво пообещала: — Мы только начинаем…

Глава 53

Он улыбался. Чуть смущённо, как мне кажется. От этого сердце обрывалось. Сглотнув, дотянулась до прутика с перьями и стилета.

— Любишь играть в горячее-холодное, Джеймс?

Ответом он плавно облизнул губы. Вот ведь чувственное обаяние, я от него таяла…

— Игра контрастов всегда возбуждает…

Зажав в ладони прутик, провела шариком перьев вдоль живота.