— Рад стараться, вашебродие! — совершенно ошалел от счастья семиреченец. — Да для такого начальника я… эх!

— Тебе ответственное поручение. Вот пакет, надобно аллюр три креста доставить его в Ташкент. Беречь в пути, как середину глаза… или как там у вас? В Ташкенте пакет вскроешь, конверт, что внутри, отправишь из центрального почтово-телеграфного отделения. Никому не показывать! Секретное донесение прямо в главный штаб! Вот деньги на почтовые расходы; хватит и на водку. Как выполнишь — возвращайся в полк, доложишь командиру, что я тебя отпустил.

— Слушаюсь, вашебродие! Вот тока… эта…

— Чего «эта»?

— Приказного… вы обещались… тово бы…

— Ладно. Ты пока собирайся, а я напишу сейчас ходатайство полковому командиру.

— Спаси вас Бог, вашебродие! Я мигом!

Через пять минут Козорезов, не взирая на то, что уже вечереет, уехал из лагеря. Он скакал всю ночь и утром прибыл в Кашгар. Там не столько отдыхал сам, сколько дал выстояться коню. Через три часа новоиспеченный приказный снова прыгнул в седло и продолжил путь. Горы сменились огромной цветущей долиной, затем желтой пустыней. Путь казака лежал через Ош, Андижан, Маргелан, Коканд и Ангрен — на столицу генерал-губернаторства город Ташкент.

К исходу недели исхудалый, запыленный, пропахший потом Козорезов подъехал к красивому двухэтажному зданию штаба Туркестанского военного округа. Спешился, привязал усталого коня и прошел прямо на второй этаж, бросив часовым на входе:

— Срочный пакет в разведочное отделение.

Ввалился, как был, в большую комнату, занимаемую отделением, выкинул за шиворот из мягкого кресла штабс-капитана Сенаторова, уселся на его место и сказал:

— Вовка! Живо мне тарелку борща и баню. Прибрать моего гнедого. А так же срочно вскрыть и изучить вот это.

И выложил на стол пакет капитана Янгхазбэнда.

— Виктор Рейнгольдович, почему это вас в таком виде часовые на входе не задержали? Вот я им задам! Шляются тут всякие оборванцы…

— Борща! — рявкнул Таубе, грохнув давно не мытым кулаком по столу. — И водки ведро…

Штабс-капитан быстрее ветра помчался в ресторацию.

Лобов сидел у себя на фабрике в Чекушах со счетами в руках и проверял расход. Вдруг к нему в кабинет без стука ворвался Елтистов: красный, испуганный и торжествующий одновременно, и с какой-то бумажкой в руках. Следом зашел Озябликов; на нем не было лица.

— Ты чего, Елизвой? — недовольно посмотрел на вошедшего Лобов поверх очков. — Я, вообще-то, занят…

— Такие дела, Анисим Петрович, что не до церемоний, — истерично ответил Елтистов. — Вот полюбуйтесь, кого нам Озябликов пригрел! А ведь я с самого начала подозревал!

Лобов взял поданную бумагу и прочитал ее вслух:

«Выписка из эмеритуры по Министерству внутренних дел.

Лыков Алексей Николаевич, коллежский асессор. Старшинство с 15 мая 1883 года. Чиновник по особым поручениям VIII-го класса Департамента государственной полиции.

Эмеритальный счет № 1814.

Начислено сумм — 164 руб. 08 коп.».

— Что это за хреновина такая — эмеритура?

— Это такой дополнительный пенсион для военных и чиновников. Отчисляют на особый счет по шести процентов жалования в течение 25 лет, а по выходе в отставку получают всю накопившуюся сумму с процентами. Устроена недавно и не везде, а вот в Эм-Вэ-Дэ уже завели. А я туда залез через знакомого кассира и выписку эту получил! Так что, взяли мы на службу «демона» восьмого класса, Анисим Петрович, а Влас его слезами орошал… тьфу!

Лобов сурово поглядел на Озябликова, и тот молча виновато понурил голову.

— Эх, ты! Сына друга встретил… От старых дураков молодым житья нет. Прав был Елтистов, чернильная его душа, что сразу новенького невзлюбил. Но и Лыков молодец. Смелый человек. Такого даже убивать жалко… Но придется. Где они сейчас?

— Челубей телеграфировал вчера из Томска. Едут на восток.

— Что Лыков узнал, или мог узнать, о нашем плане?

— Об этом плане? Об нём — ничего, — торопливо сказал Озябликов. — Яков проинструктирован строго-настрого, да и сам он знает только некоторые детали. Потери, конечно, будут: провалена «Этапная цепочка», выявлены наши связи с Желтугой, Чулошников засыпался… Но главного он даже мимо не прошел.

— Хорошо бы, коли так. Головой ответишь, ежели соврал! Однако раскассировать «демона» все равно надо. Кто-то должен поехать за ними следом, догнать на Каре и передать Челубею мой приказ. Кого послать? Пересвету Гатчина предстоит, Озябликов нужен мне здесь. Остаешься ты, Елизвой. Сам раскопал — сам и доведи дело до конца.

— Почему же я, Анисим Петрович? В эдакую даль, и к смертоубийству полицейского агента касательство иметь! Не, я не согласный. Пошлите вон хоть Чулошникова, он самого митрополита зарежет и глазом не моргнет.

— Дурак ты, Елизвой. Прохор Демидыч наш вовсе не Прохор Демидыч, и бежал он как раз из тех краев. А если его там опознают?

— Другого кого пошлите; у вас людей много, — упрямо отнекивался Елтистов.

— Другому Челубей не поверит. Поедешь именно ты, и поможешь Якову прикончить этого Лыкова; тот человек опасный. А то больно чистеньким хочешь остаться! Бухгалтером эдаким при моих деньгах сидеть и ни до чего грязного не снисходить. Хватит! Будешь, как все — и в крови, и в навозе!

Лобов снова обратился к счетам, давая понять, что разговор окончен. Елтистов и Озябликов молча двинулись к выходу. «Король» сказал им в спину:

— Чтобы нынче уже сел в поезд! Влас, посади и доложи потом.

«Военному Губернатору Забайкальской области

Генерал-майору Ильяшевичу И.К.

Секретно

Строго для личного ознакомления

Хранить в Особенном делопроизводстве

Во вверенную вашей власти область с секретным заданием под легендированной фамилией прибыл чиновник по особым поручениям VIII класса Департамента государственной полиции коллежский асессор Лыков Алексей Николаевич. Задание чрезвычайной важности производится по Высочайшему повелению и находится на непрерывном контроле у Министра графа Толстого. В пределах установленных законом полномочий в условиях чрезвычайной охраны, введенной в Забайкальской области, к. а. Лыков имеет право производить внесудебные аресты на 30 суток любых лиц, включая должностные, причастных к расследуемому им делу; конфисковывать вещественные доказательства, а равно и имущество указанных лиц; закрывать принадлежащие им предприятия и заведения; делать распоряжения чинам полиции, ОКЖ[108]и внутренней стражи. Вам надлежит оказать к. а. Лыкову полное содействие в исполнении им своих обязанностей и приуготовить к этому, с сохранением конфиденциальности, власти на местах, особливо в Нерчинском каторжном районе и прилегающих местностях. Все распоряжение к. а. Лыкова, производимые им при расследовании, должны выполняться беспрекословно и с должным усердием. Кодовая фраза-пароль для подтверждения к. а. Лыковым своих полномочий: „Между Амуром и Невой“.