Я не останавливалась.

«Он не преследует меня, ему не выдержать такой гонки, можно не сомневаться».

Я уже задыхалась, мускулы ныли. Вылетев на пересечение Клондел и Тридцать восьмой, промчалась сквозь толпу, столкнув нескольких зазевавшихся бедняг с дороги, нырнула в самый темный переулок и присела на корточки среди мусора, дрожа и задыхаясь от напряжения. Прижалась спиной к сырой кирпичной стене и молча ругала себя.

«Он и не гнался за тобой! Оборотень не такой дурак, чтобы преследовать получившего боевую подготовку псиона. Он наверняка рванул прямиком на Восточный берег, чтобы продать полученные сведения. А тот тип из семьи уже смылся и заметает следы. Или подготовился и остался, чтобы добыть побольше информации. Возможно, он хочет получить не только информацию, но и тебя саму, связанную, как святочная пучкинская индейка. Со всеми наемниками и паранормалами города тебе не справиться, Данте».

И что за демонский запах я уловила в памяти оборотня? А может быть, люди, следившие за лавкой Абры, никак не связаны с убийцами Гейб и не интересуются моей охотой на них? Возможно, они выслеживают Еву или меня саму, потому что я неожиданно стала очень важна для Люцифера.

Даже важнее, чем он думает, как говорил Джафримель.

«Лихо. Какой богатый выбор врагов. Уже не смешно».

Я снова прислонилась головой к сырому кирпичу. Вокруг меня распространялся демонский запах корицы, заглушающий человеческий смрад.

— Пора украсть сликборд, — прошептала я.

Спрятавшись в тени живой изгороди, я массировала плечо и наблюдала за перекрестком Пятой и улицы Ческо. По коже бежали мурашки от болезненного предвкушения, сердце билось чуть быстрее, чем следовало. Ледяной металлический браслет на левой руке не помогал, а только дразнил меня своей тусклой гладкой поверхностью.

После отъезда в Академию здесь, на восточном берегу реки, я была лишь один раз — это второй. И опять меня мучило чувство вины. Руки слегка дрожали, но меня это не удивляло; я покрепче перехватила меч в ножнах, стараясь не отвлекаться от наблюдения. Похищенный сликборд — чудесную гладкую доску любимой фирмы «Шервойг» — я прислонила к стволу падуба. Я прихватила его со стоянки ночного клуба для «золотой молодежи» в районе Тэнк. Наверное, кто-то из искавших приключений богатеньких ребятишек нагрузился так, что пришлось вызывать кеб, а то, что мне было нужно, оставил на стоянке.

Я ждала, костяшки сжимавших ножны пальцев побелели от напряжения. Хотелось верить, что я не опоздала. Волнение не позволило мне толком насладиться тем фактом, что я снова, в кои-то веки, прокатилась на сликборде. Прежде у меня было в обычае после каждого некромантского действа летать на слике до тех пор, пока избыток адреналина в крови не поможет мне поверить, что я жива. Странно, но нынче головокружительная скорость и балансирование с расставленными руками и чуть согнутыми коленями не дали былой остроты ощущений.

Может быть, потому что я снова оказалась на Восточном берегу. Том самом, где находился «Риггер-холл».

Я снова оглянулась через плечо на пустынную улицу в пятнах света от фонарей. В любой момент я могла услышать легкие скользящие шаги, уловить в дуновении ветерка запах мела, потрохов и лосьона после бритья.

«Прекрати! Мирович мертв. Ты разрушила его ка, а Джафримель кремировал Лурдеса. Он выжег "Риггер-холл" дотла, стер это проклятое место с лица земли. Прекрати сейчас же. Остановись».

Новая вереница воспоминаний. Джафримель осторожно прикасается к моей спине, его пальцы бережно разминают сведенные судорогой мышцы, в то время как меня сотрясают рыдания и дрожь, последствия страшного психического насилия, совершенного Мировичем. Мои руки сжаты в кулаки: когда накатывают жуткие образы, я отчаянно молочу ими, но Джафримель мягко, настойчиво удерживает мои запястья, не позволяет мне биться головой о стену или еще как-то повредить себе. Мы лежим во тьме, я слышу его пульс и голос, золотую путеводную нить, выводящую меня из безумия.

У меня вырвался тихий вздох.

«Жаль, что его здесь нет».

Мысль была предательская. Я бы не оказалась здесь, если бы он не передвигал меня с клетки на клетку, как пешку на доске Люцифера. Он скрывал от меня важную информацию и сбежал, пока я спала. Вполне возможно, отправился искать Еву.

«А был ли у него выбор, Дэнни? Люцифер загнал его в ловушку, как и тебя. Джафримель вынужден так поступать. Можешь ли ты возражать против его методов, если они помогают тебе выжить? Прежде чем осуждать его, вспомни, кто совсем недавно чуть не придушил Абру, выжимая из нее нужные сведения. Если у тебя и было перед ним моральное превосходство, теперь ты его потеряла».

Поддержка мне бы сейчас не помешала. Куда же он запропастился?

И тут мой глаз уловил некое молниеносное движение: кто-то перемахнул через ограду особняка на северо-восточной стороне перекрестка.

«Ага, это мы понимаем. Идиотизм неистребим».

Я выступила из тени — точнее, чуть не выступила. Давление воздуха рядом со мной вдруг изменилось, он слабо замерцал. Я отпрянула, вжавшись спиной в шершавую кору и схватившись за рукоять меча. Прямо из воздуха материализовалось существо, похожее на ангела из головидео: высокий и стройный голубоглазый блондин. Я ахнуть не успела, как пальцы Тиенса сомкнулись на моей правой руке, не давая выхватить клинок.

— Tranquille, belle morte, — прошептал он, растянув губы в улыбке и обнажив клыки. — Спокойствие, прекрасная смертная. Не суйся туда. Там, — он презрительно усмехнулся, — западня.

Как правило, нихтврены обращают людей, только если те исключительно красивы или исключительно жестоки. Я никогда не видела безобразного нихтврена. По правде говоря, в человеческой жизни я вообще мало их видела, если не считать учебных материалов к курсам паранормальной анатомии и межвидовых коммуникаций. За относительно недолгое время моего существования в качестве полудемона я их повидала больше, чем за все предшествующие тридцать лет.

Да и сами нихтврены не жалуют некромантов. И то сказать: с чего бы этим существам, стремящимся к бессмертию, любить детей смерти?

Тиенс был рослым мужчиной: густая копна светлых волос, красивое и выразительное мужественное лицо и, что характерно для ночных хищников, светящиеся, как у кошки, бледно-голубые глаза. На его высоких скулах играл румянец: видимо, он где-то подкрепился. На нем был черный пропыленный свитер с треугольным вырезом, мешковатые рабочие брюки и поношенные сапоги. Выглядел он точно так же, как при первой нашей встрече в Новой Праге.

К обществу Лукаса я успела привыкнуть, а вот рядом с кровососом, агентом Хеллесвранта, мне было не по себе. Кровососы пугали меня больше, чем демоны, и при виде кровососа на службе у демона меня так и подмывало обнажить меч.

Но он был прав: дом на углу Пятой и Ческо представлял собой ловушку. Прошло всего несколько мгновений, и оборотень появился снова, сделал круг и опять перепрыгнул через стену. Если бы я только что добралась сюда или преследовала его всю дорогу, быть бы мне одураченной. Возможно, меня спасла собственная слепая паника.