Первой она увидела Марину: с заломленными за спину руками,едва ли не стоящую на коленях, – и глаза ее сверкнули торжеством. Хриплохохотнув, Агнесс захлопала в ладоши, но тут же веселье сползло с ее израненноголица, выбелив его до мертвенной желтизны: она разглядела белые балахоны,столпившиеся вокруг.

Истерически вскрикнув, Агнесс заметалась, потом прижалаладони к лицу, постояла так несколько мгновений. Затем испустила пронзительныйзвериный вопль, от которого Марина на минуту оглохла, некоторые мужчины зажалиуши ладонями, а поодаль в лесу с гомоном взвилась птичья стая. Агнессзатопталась на месте и вдруг закружилась волчком, растопырив руки, с которыхпочти до земли свисали длинные, испачканные песком рукава, бормоча какие-тослова. Все стояли недвижимо, словно не в силах отвести от нее глаза. У Мариныпомутилось в голове. Один из белых братьев покачнулся, рухнул на колени, спротяжным стоном схватился за голову.

– Ветер! Она накликает ветер! – раздался хриплый крик.

– Ну, а я воюю не ветром, клинком! – усмехнулся человек,недавно угрожавший Марине, и легонько чиркнул острием шпаги по шее Агнесс.

Взвизгнув от боли, та замерла, схватившись за горло, икрасные струйки быстро-быстро потекли меж ее пальцев. Лезвие снова блеснуло – иАгнесс с новым криком схватилась за щеку, которую пересекла красная черта.Девушка отшатнулась, но человек со шпагой не отставал, и кровавая отметиналегла на ее лоб.

Агнесс кинулась к реке, потому что с трех сторон все теснееобступали белые балахоны. И тот, кто держал Марину, двинулся вперед,подталкивая ее перед собой.

Сименс воздел руки. То же сделали и остальные, кроме одного,неостановимо гнавшего израненную девушку в воду. Вот она зашла по колени, потомпо пояс, по грудь – он не отставал. На лице Агнесс уже не было живого места.Глаза ее на миг коснулись глаз Марины – взгляд ее был сплошь безумие и ужас.Шпага взвизгнула опять. Агнесс отпрянула, и дно ушло из-под ее ног.

– Назад! – скомандовал Сименс, и человек, загнавший Агнесс вводу, двинулся к берегу, то и дело оборачиваясь, чтобы взглянуть туда, куданеотрывно смотрели остальные. Голова Агнесс показалась над водой – и вновьпогрузилась.

Марина зажмурилась. Сименс заговорил нараспев, но онаслышала лишь звуки, из которых не в силах была составить слов, и не понимала,молится он или проклинает. Все чувства, все мысли оцепенели от ужаса…

Оглушительный звук вырвал ее из гнетущего кошмара. Открывглаза, Марина увидела убийцу Агнесс, который, зажимая рану на груди, медленнооседал.

Руки, безжалостно державшие Марину, разжались, и онаповалилась наземь, но тут же вскочила, забыв о боли. Не веря себе, уставиласьна двух всадников, несшихся с обрыва. Снова раздался грохот выстрела.

– Милорд! Сэр Десмонд! – послышался испуганный крик, иМарине на миг показалось, что с неба обрушился снегопад – то на песокпосыпались белые балахоны, которые «братья» в панике сбрасывали, вскакивая насвоих коней и пускаясь вскачь.

Один из балахонов накрыл Марину, и, когда она с усилиемвыпростала голову, берег был пуст. Только два темных коня тянулись мордами ксеребристой, спокойной воде. Два коня. Ее и… Агнесс.

Марина с усилием повернула голову и увидела Десмонда иДжессику. Десмонд подхватил Марину, встряхнул, прижал к себе:

– Ты жива, слава богу! Я думал, не успеем!

– Мы и не успели, – проронила Джессика. – Или они увезлиАгнесс с собой?

Глаза Марины против воли устремились на сияющую гладь реки.

– Ты добилась своего! – вскрикнула Джессика, разразившисьслезами.

Мгновение Десмонд недоумевающе смотрел на нее, потом перевелглаза на Марину – и вдруг подтащил к себе белый балахон, опутывавший ее:

– Это… твое? Tак ты, значит, тоже? О господи!

Руки его разжались, и Марина безвольно, как тряпичная кукла,рухнула на песок. С трудом приподняв голову, она увидела, как Десмонд вбежал поколени в реку, крича: «Агнесс! Агнесс!»

Рябь прошла по воде, словно там, на глубине, кто-товздрогнул, пытаясь отозваться. И река вновь стала гладкой, будто шелковый плат.

Постояв еще мгновение, Десмонд повернулся и побрел к берегу.Марина лежала у него на пути, но он просто перешагнул через нее. В его походкебыло что-то нечеловеческое. Джессика с тревогой глядела ему вслед.

– Я хотела ее спасти! – едва разомкнула онемевшие губыМарина.

– Я не верю тебе! – выдохнула Джессика с ненавистью. – Тынарочно отослала меня, чтобы присоединиться к ним и без помех расправиться сАгнесс!

Она поскакала вперед, догнала Десмонда, что-то долгоговорила ему, и наконец он взобрался в седло. Два всадника скрылись в лесу, иконь Агнесс, вдруг сорвавшись с места, пустился вслед, словно ему было тошно наберегу.

А Марина еще долго лежала на песке, без мыслей и без чувств,пока начавшийся дождь не заставил ее подняться. Она вяло удивилась, что ее коньпокорно ждал, пока она неуклюже взгромоздится в дамское седло и соберетповодья, выпавшие из рук. Покачиваясь в седле, поехала через лес. Сгущались сумерки,тропы не было видно. Казалось, все горести и бедствия мира, кои вились вокругМарины с той вьюжной рождественской ночи, сейчас обрушиваются ей на плечи.

Луна выглянула – и скрылась среди клочьев туч. Сновапоказалась, на миг заставив тусклым блеском вспыхнуть черепицу на крыше замка,и вновь скрылась за черным облаком. Как бы дождь не пошел…