Вроде бы вначале всё шло как обычно. Как и каждое утро, перед тем как спуститься в мастерскую, Ветров разбирал почту. Большинство писем с самыми различными рекламными предложениями, не читая, сразу были отправлены в мусорную корзину. Некоторые требовали ответа, но Ветров, отложив их в сторону, решил подождать Марину.

— Пусть разберётся, у неё с письмами лучше получается.

Вскрыв очередной, самый обычный с виду конверт, на котором вместо обратного адреса красовалась большая единица, Ветров с удивлением достал из него листок жёлтой бумаги. Именно в тот момент, когда Ветров держал этот абсолютно чистый, без единой надписи или пометки жёлтый прямоугольник, раздался телефонный звонок. На этот раз предчувствие обмануло Ветрова. Он, было, решил, что это Никитин, но ошибся. Звонила Марина. Уже с первых слов он понял: что-то случилось.

— Стас, дорогой, что делать? Антону намного хуже. Еле привела его в сознание. Он в истерике. Что за люди, Стас? Откуда и зачем такая жестокость? Мне страшно! Не за себя — за Антона. Ну что он мог им сделать? Он ведь ребёнок. Я тебя очень прошу, Стас, приезжай быстрее, пожалуйста. Мы тебя очень ждём…

Так, с жёлтой карточкой в руке, окончательно подавленный и убитый Ветров, даже не прикрыв дверь кабинета, бросился в гараж.

И вновь, как в тумане, пролетали за окном серой «Волги» безликие дачные домики да стройные карельские сосны. И сотни бетонных столбов. Венки на них словно кричали водителям: «Будьте осторожны! Здесь оборвалась чья-то жизнь! Не спешите…» Но автомобили не сбавляли ход. Они, урча моторами, бесстрашно несли своих пассажиров навстречу новым и новым столбам…

Такой же густой туман и дома, в комнате у сына. Антон, бледный и испуганный, с заплаканными голубыми отцовскими глазами. Марина, растерянная и жалкая, рядом с сыном на кровати обнимает его за хрупкие подрагивающие плечи.

— Они бросили его в окно. Прямо Антошке на кровать. Почти в лицо. Ты представляешь, Стас, его состояние. Он так его любил.

Внизу, в коридоре, туман ещё сильней. И Ветрову пришлось нагнуться, чтобы в углу на подстилке разглядеть рыжее тельце с рассечённой надвое головой. Точно посередине. И в этой огромной кровоточащей ране торчал обломок ржавого лезвия ножа. Далеко разведённые раной зелёные глаза Гришки, как будто с укором и обидой, смотрели сквозь туман на измученного и растерянного Ветрова.

Прошло ещё два дня. Автоматически, следуя привычному ходу событий, Ветров приезжал в офис, разбирал корреспонденцию, объяснялся с клиентами, выдавал готовые заказы и набирал новые. И потом до вечера, нагоняя срывающиеся сроки, работал в мастерской. Затем гараж, серая «Волга» и, знакомая каждым поворотом и каждой рытвиной на асфальте, обратная дорога в Репино. Как обычно. Как всегда.

На редкость тихо и неприметно прошёл день рождения Антона. Вроде пять лет — дата серьёзная. Но ни у кого из несчастных обитателей маленького дачного домика в Репино не было настроения ни приглашать гостей, ни даже хотя бы для себя устроить праздник.

Подарков у Антона тоже было немного. Лежали они в углу его комнаты. Некоторые Антон даже не распаковал. Чувствовалось, что настроения сыну подарки не прибавили.

Вечером принесли небольшую бандероль. В толстом картонном конверте была фотография.

Ветров хорошо знал этот метод компьютерного монтажа, когда на выбранный вами сюжет накладываются знакомые лица. На фотографии было запечатлено огромное зелёное поле стадиона с тысячами зрителей на трибунах. В центре — пьедестал с развевающимся над ним огромным флагом. На самом верху пьедестала, в модном адидасовском костюме, фигурка победителя с физиономией Антона. Он держит в руках большущий хрустальный кубок и счастливо улыбается.

Расписываясь у почтальона в журнале, Марина не увидела имя отправителя. Не было его и на бандероли, и на фотографии. И, только проснувшись глубокой ночью от внезапного чувства страшной опасности, Ветров почти бегом бросился в комнату сына. Разбуженный вспыхнувшим светом, Антон с тревогой и жалостью смотрел на стоящего посередине комнаты в полосатой пижаме отца. Бледного, с взлохмаченными поседевшими волосами.

Ветров держал в трясущихся руках ту самую фотографию. На этот раз предчувствие его не обмануло. Ни ровное зелёное поле, ни многочисленные ряды трибун, ни зрители — ничто в этот момент не интересовало Ветрова на фотографии. Только одно — развевающийся на сильном ветру флаг над головой улыбающегося Антона. Точнее, его цвет. Огромное полотнище флага было ядовито-жёлтым. А на груди у победителя, на модной адидасовской футболке, красовалась цифра два.

С этого мгновения чувство реальной и грозной опасности уже ни на мгновение не покидало Ветрова.

«Надо спасать семью, — первое, что твёрдо решил он для себя. — Немедленно увезти отсюда. Куда угодно. Лишь бы подальше, и чтобы абсолютно никто не знал, куда».

Строго говоря, большого выбора у него и не было. Его тесть, отец Марины, жил в нескольких километрах от Гомеля в собственном малюсеньком домике из двух комнат. Жил один. Работал то ли егерем, то ли лесничим, хотя уже и мог бы выйти на пенсию. И самое главное — Николай Васильевич, так звали тестя, просто обожал своего единственного внука. Да и Антон в нём души не чаял и был счастлив, когда где-нибудь раз в полгода «деда Коля», нагруженный белорусскими гостинцами и подарками, появлялся в их доме. Высоченный, плотный, с пышными седыми усами, Николай Васильевич всегда находился в добром настроении и заряжал оптимизмом всех окружающих. У Ветрова с тестем тоже сложились тёплые, почти дружеские отношения, и оба искренне радовались не столь часто случавшимся встречам.

Так что много времени для принятия решения на семейном совете и не потребовалось: Марина и Антон едут в гости к деду. Он, Ветров, их отвозит, а затем возвращается в Питер улаживать свои непростые дела. Жена и сын с радостью восприняли эту новость и сразу начали собираться в дорогу. Марине Ветров объяснил, что некоторые неприятности у него действительно есть, но беспокоиться не стоит, а нужно хорошенько отдохнуть и отвлечься от дел. В её положении это просто необходимо. И Антон на свежем воздухе да на зелени с дедовских грядок должен окончательно окрепнуть после болезни.

Сборы были недолгими. И ранним утром следующего дня серая «Волга» с тремя путешественниками в салоне и набитым чемоданами багажником бодро катила прямо на юг по вымытому ночным дождём Киевскому шоссе. За «Волгой», держась от неё на почтительном расстоянии, следовал красный джип «чироки». Водитель джипа, смуглый кавказец в тёмных очках старался не терять серую «Волгу» из виду.

Да, затянул я вторую главу. Пора бы и другим делам внимание уделить, дабы к комиссии подготовиться. Нехорошо, если председатель то и дело в материалы будет заглядывать. Я буквально наизусть обязан знать все, даже самые мельчайшие подробности каждого преступления, номера статей Уголовного кодекса, прежние судимости, справки, рекомендации, ходатайства. Необходимо изучить характеристики, биографии. Самым внимательным образом, от буквы до буквы, прочесть само прошение. Нужно, в конце концов, постараться представить себе и лицо преступника.