— Его видели на границе вашей территории, около трещины. Мы готовы заплатить…

Дымящаяся трещина пересекала парк в его южной половине, начинаясь от улицы Вучетича и едва не доходя до речки Жабенки. Сейчас она почти не дымила, небо в той стороне выглядело чистым, но порой напоминала целую кучу древних металлургических заводов.

— Это другой разговор, — Зятёк расслабился. — Сейчас свяжусь с центром…

Информация — тот же товар, и порой очень дорогостоящий, но при этом не занимающий места и не требующий затрат на хранение. Поэтому все обитатели пяти локаций торгуют им с большим удовольствием, а делятся сведениями бесплатно — с огромной неохотой.

Пока командир патруля общался с собратьями, Синдбад снял рюкзак и вытащил из него небольшой цилиндрический контейнер, имеющий ручку, какой применяется для переноски н-капсул.

И где он только его взял? Не иначе как «разрыл» заначку в Тушинском лагере…

— Два часа назад, — сказал Зятёк, алчно поглядывая на контейнер, — Лиса видели неподалёку от Чуксина тупика. Он разговаривал с патрулём Коленки, пытался выяснить, какими исследованиями мы занимаемся и не умеем ли пересаживать мозг. Над ним посмеялись и отправили восвояси, он и убрёл в сторону «Дмитровской». Что, этот рыжий негодяй наконец-то тронулся мозгами?

Я сердито засопел — ну, погоди, покажу я тебе «рыжего негодяя»…

Синдбад и Зятёк принялись спорить насчёт цены информации, а я задумался — два часа назад мы обходили Химкинское водохранилище, а последнее «видение» посетило меня часа три тому. Выходит, дубль провёл в окрестностях владений неодруидов не меньше часа, настойчиво пытался проникнуть на территорию и разведать, чем занимаются хозяева сельхозакадемии.

Вопрос — зачем это ему понадобилось?

Сначала Обочина, где он вёл себя, как пьяный наёмник, затем Тушинский лагерь, где он приценивался к колонии нанитов, способной стать эвристическим анализатором, и обходил торговцев артефактами, расспрашивая о редкостях, и напоследок — хитрые парни неодруиды…

Всем известно, что у них тут свои лаборатории и учёные, но никому не ясно, чем они занимаются.

— Ладно, по рукам, — судя по недовольному голосу Зятька, задрать цену до небес ему не удалось.

Некоторое количество н-капсул перекочевало из одного контейнера в другой, и Синдбад многозначительно взглянул на меня — ну и что дальше делаем, босс ты наш крутейший?

— Если вы за ним собрались, то можете пойти с нами, — предложил тем временем Зятёк. — Пока всё равно по пути. До границы нашего участка проводим, а дальше уж сами.

Я склонил голову, Синдбад шумно выразил согласие, и дальше мы пошли в компании патруля неодруидов. Понятно, что хозяева сельхозакадемии с такой же лёгкостью и беспристрастностью продадут информацию о троих «прохожих» кому угодно, и Ордену в том числе, но рыцарям нужно для начала догадаться, у кого именно и о чем спрашивать, и вряд ли это произойдёт быстро.

Мы шли вдоль ограды, а Зятёк, после совершенной сделки ощутивший нечто вроде симпатии к Синдбаду, жаловался ему на жизнь:

— Чугунки в последнее время — замучили. Лезут и лезут, как мухи на мёд, хотя внутри нашего периметра ни одного энергополя. Трещина им эта нравится, что ли?

Бритоголовый кивал, Колючий хмурился, я старался быть как можно более незаметным.

Расстались мы с патрулём около Новой Ипатовки, у руин сервисного центра «Грейт Уолл», где до Катастрофы обслуживали китайские тачки. На прощанье Зятёк одарил нас ещё одним подозрительным взглядом и сказал, улыбаясь одновременно доброжелательно и угрожающе:

— Я нашим передал… дальше, чтобы, если чего, вас пропускали.

Что означало — «Не балуйте, чуваки, Большой Брат смотрит на вас!».

Патрульные двинули обратно на север, а мы на юг, в сторону Рижской железной дороги. В этом месте сохранилась не только насыпь, но и рельсы, и порой по ним даже ползали чугунки.

— Куда мы идём? — требовательно спросил Синдбад, когда Зятёк и его бойцы скрылись из виду.

— В смысле? — удивился я. — Вы же слышали, что он сказал? Дубль направился к «Дмитровской», значит, и наша дорога лежит туда же. Всё просто и понятно, как в букваре.

— Он опережает нас на два часа, язви меня джинн! И мог двинуться куда угодно! — не пожелал успокаиваться Синдбад. — Либо мы занимаемся откровенной ерундой, либо ты как-то можешь чуять, куда шагает твой дубль! Но почему-то, и мне хотелось бы знать, почему, скрываешь это от нас!

— И мне кажется, что ты, Лис, прячешь нечто в сердце своём, — добавил Колючий.

Вот как, бунт на корабле?

Хотя, кто сказал, что я здесь капитан? Но даже если это и так, то эти двое — не бесправные рабы-матросы, они идут со мной по собственной воле и безо всякого принуждения.

— Ну, как бы… — я замялся. — Не уверен я, что вам нужно всё знать.

— Не уверен он! — Синдбад фыркнул. — Мы рискуем собственными задницами, подставляемся под выстрелы и колёса исчадий техноса, а ты, значит, будешь гордо молчать, держать нас за пешки, за безмолвные фигуры, которые можешь по своему разумению двигать куда надо?

Колючий ничего не сказал, но осуждающе покачал головой.

Да ещё и подумал, наверное, своё любимое «Бог всё видит».

— Напоминаю, что вы пошли за мной сами! — огрызнулся я. — Если помнишь, я вас не заставлял!

К этому моменту мы уже добрались до железнодорожной ветки и шли вдоль неё на юго-восток. По левую руку, за оградой, виднелась чаща Тимирязевского парка, в этом месте дикого и очень странного. Мутировавшие то ли под влиянием Катастрофы, то ли после опытов неодруидов растения сплетались в колючую серо-зелёную стену.

Между оградой и насыпью оставалась узкая полоса свободной земли, всего метров в пять.

— Не стоит повышать голос на брата своего, — вступил в беседу Колючий.

— На брата! — Я криво усмехнулся. — С чего бы это вы мне в братья набиваетесь? А?

Возможно, я наговорил бы много ерунды, но тут засигналили импланты, а потом и обычный слух дал знать, что по железной дороге катит нечто большое и шумное. Донёсся тяжёлый лязг, грохот и пыхтение, сменившиеся протяжным шипением и стуком, и насыпь принялась ритмично подрагивать, точно от страха.

— Набива… — Синдбад осёкся, он тоже уловил приближающийся грохот.

Раскатывающие по железным дорогам чугунки произошли от стоявших в московских депо локомотивов. Слезать с рельс они так и не научились, но зато обзавелись многими опасными привычками и умениями. Столкнуться с таким биомехом нос к носу ничуть не менее приятно, чем с бульдопитеком или носорогом.

А возможности избежать встречи у нас почти и не было.

Если только сигануть через ограду в парк, во владения неодруидов, в гости к шипастым кустикам, при виде которых дедушку Мичурина хватил бы удар. Потом, правда, нужно будет выпутаться из «ласковых» растительных объятий, а затем ещё и объясниться с хозяевами.