— А вот и зря…

До Сони дошло, что если она сейчас не помешает ей раздуть из пустяковой фразы черт знает что, то не сделает этого никогда.

— Ленусик, а имя Лимановой Алины Викторовны тебе знакомо?

— О-о-о! У этой девушки были комплексы и проблемы. Ну, вы понимаете: Фрейд, все такое…

«У тебя самой проблемы», — зло подумала Соня.

— Кстати, именно она и загипнотизировала моего знакомого. И Толика потом. А на самом деле Анатолий… — Запашинская сделала торжественную паузу и улыбнулась. — Он любил только меня! Если бы он поверил моим письмам, где я предупреждала его об измене…

— С кем же изменяла Алина Толику?

— Так с тем самым знакомым, который умел гипнотизировать!

— И как зовут этого вашего знакомого?

— Агафьев Василий Григорьевич.

«Вот как! Личный психиатр Светлинского! Все та же личность… Здесь определенно что-то было!» Софья почувствовала уверенность.

— А еще, — Запашинская поднялась, — еще в моей жизни есть место для поэзии! Хотите, прочту что-нибудь из своих стихотворений?

— Только не сейчас! Сначала я вам задам еще пару вопросиков. Вы не забыли, что я — частный детектив?

— Ах, вы частный детектив?! А я думала, вы репортер женского журнала! Вы как Шерлок Холмс?

— Да, именно. Вы позволите мне задать вам вопрос?

— Да, но учтите: я вас не отпущу, не прочитав вам ни одного из моих замечательных стихотворений.

— Я обещаю, что с удовольствием послушаю ваши замечательные стихи, но только после того, как вы ответите на мои вопросы.

— Я вся внимание!

Запашинская поправила прическу.

— А как, при каких обстоятельствах, Ленусик, ты с Толиком познакомилась?

— Мы познакомились на проспекте! — гордо заявила Ленусик, так, словно проспект этот находился где-нибудь в Париже или, скажем, в Лондоне. — Тогда Алины еще не было рядом с ним. Толик истратил на меня кучу денег! Ах, какой он был! Жалко, что умер. Да что мы все о покойниках? — спохватилась она. — Нехорошо, право, как-то…

Продолжать разговор с Запашинской дальше не имело смысла, и Соня встала из-за стола, направляясь к выходу, втайне надеясь, что Ленусик забудет об обещании послушать ее шедевры. Но память у той оказалась на удивление хорошей.

— Вы забыли про стихи!

— Ах да!

Соня с досадой опустилась на краешек кресла.

Она специально засекла время. Стихи Ленусик читала ровно два часа сорок семь минут пятьдесят пять секунд.

«А вот этот — мой самый любимый!» — то и дело восхищенно восклицала она. «А вот этот, ну я от него просто млею!» «А вот этот, я убеждена, — настоящий шедевр!»

Если бы Фрейд провел дотошный анализ стихов Запашинской, он, несомненно, зафиксировал бы какой-то особый, доселе нигде не встречавшийся комплекс. Но в основу его столь же несомненно легло бы заключение о навязчивом проскальзывании фаллического символа в творчестве. И этот анализ, конечно же, оказал бы революционное воздействие на развитие славной науки психологии. Выводы, которые сделала Соня, не имели столь грандиозной научной ценности. Они были слишком просты, чтобы писать о них.

— Заходи еще! — фамильярно сказала Ленусик, когда Софья была уже за дверью, не забыв при этом учтиво раскланяться.

— Обязательно зайду! Надеюсь, Ленусик, скоро ты напишешь абсолютно гениальный шедевр, и уж по такому поводу мы обязательно поднимем бокалы шампанского!

По лестнице Соня бежала так, словно за ней гналась стая бешеных собак. Только на улице она позволила себе шумно перевести дух.

— У этой дамочки определенно не все дома! — пробормотала она.

Итак, все замыкалось на загадочной личности — Агафьеве Василии Григорьевиче. Что это могло значить, Соня представляла весьма смутно. Однако факты игнорировать было нельзя. С этими думами сыщица решила навестить своего клиента.

* * *

Дверь Соне открыла Алина. На ней был расстегнутый халактик, второпях запахнутый так, чтобы прикрыть «пикантные места».

— Честное слово, не ожидала вас увидеть! — воскликнула она.

Соня промолчала.

Владимир Светлинский находился в довольно потрепанном виде. Выглядел он весьма уставшим — под глазами «мешки», как будто бы с похмелья.

— Ах, Софья, это вы? — томно вздохнул Светлинский.

В этот момент Соня обо всем догадалась. Ей необходимо было поговорить с клиентом, и сделать это нужно было как можно тактичнее.

— Владимир, мне надо вам кое-что сказать, — начала она.

— Говори, — разрешил тот.

— Наедине, — пояснила сыщица.

— Да ладно вам! Алина — свой человек. У меня нет секретов от нее.

— Мне надо поговорить именно с вами. Наедине, — упрямо повторила актриса.

— Вы стесняетесь Алины? Вы знаете, что я ее люблю?

— Вы пьяны, — в лоб охарактеризовала ситуацию Соня. — Поэтому позвольте мне действовать по своему усмотрению.

На лице Владимира появилась кислая мина.

— Я доверяю ей безоговорочно, — пояснил он.

— Замечательно. Тем не менее, я настаиваю.

— Ну пойдемте, поговорим, — уныло согласился Светлинский.

Соня рассказала ему все, что разузнала. Реакция клиента была безразличной.

— Неужели вам все равно? — удивленно спросила Соня.

— Нет, конечно. Но мне кажется, господь бог справедлив и не позволит негодяям обвинить меня в том, что я не совершал.

— А по-моему, дело в том, что у вас роман с Алиной.

Светлинский неожиданно отреагировал резко и грубо.

— Да, роман, — сказал он. — И что с того? Я люблю Алину со школы.

— Однако ранее вы ничего такого не упоминали, — заметила Соня.

— А зачем? Раньше Алина была с другим человеком. А теперь у меня появился шанс. Шанс стать счастливым. Почему бы и нет?

Девушка поморщилась.

— А вам не кажется это стечение обстоятельств подозрительным? Что такой цепи совпадений существовать не может в принципе?

— Это — философия, — отрезал Светлинский.

— Вы готовы продолжать со мной сотрудничество? — тихо спросила Соня.

— Да, конечно!

— В таком случае, пожалуйста, ответьте мне на такой вопрос. Агафьев — друг Алины. Огромное количество фактов сходится на психиатре. Может ли вся эта цепочка являться случайностью?

— Ничего не знаю и знать не хочу. Я уверен, Алина не преступница.

— Да никто пока и не говорит об этом…