— Что-то случилось? — видя мое взбудораженное состояние, с тревогой спросила Лариса, когда я вернулся в комнату.

— Повздорили.

— С кем именно?

— С Кондеем.

— Страшный он человек! Я не меньше господина его боюсь.

— Лара, я же просил, — наедине можно называть Гардиана и как-то иначе.

— Хорошо-хорошо, не буду, ты только не нервничай. Игорь, у тебя синяки на горле почернеют скоро.

Благо, что сам умудрился не почернеть.

— Ничего страшного, Лара, пройдут.

— Они новых девушек с собой привели.

— Откуда?

— Из Центра.

— Из Центра?! Точно из него?

Синяков на плечах Ларисы не будет, но я наверняка сделал ей больно. Если девушки из Центра, то среди них вполне может оказаться и Валерия. А еще это означало — всем, кто там находился, пришел конец. Кроме немногих счастливчиков, которым удалось убежать.

— Точно. Сразу видно, что они еще вчера по Земле гуляли. Может, тебе какой-нибудь компресс на шею?

— Переживу. Что там вообще о Центре слышно? — с замиранием спросил я, опасаясь услышать плохие новости, в сравнении с которыми даже угроза Гардиана сделать модом казалась детской шуткой.

— Не знаю толком. Но, по-моему, им там по зубам надавали, слишком все злые.

По главному из них и не скажешь.

— А откуда тогда девушки?

— Люди появляются не в самом Центре — в нескольких километрах от него. Мужчин тоже привели целую толпу. Человек пятьдесят в общей сложности, если не больше. Точно теперь бои свои устроят, — Ларису передернуло. — А затем праздник. Знаешь, что это?

— Немного наслышан.

Радовало одно — здесь, в долине, появится много новых лиц, и Виталию будет куда проще среди них затеряться при необходимости. Но какой ценой!

— Сначала произойдет, как называют они — выбраковка. Когда те, кто пожелает к ним присоединиться, должны убить тех, кто не захочет. Ну и еще других, которые точно им не подходят — старых, больных, задохликов всяких. А сами усядутся за столы, и под выпивку с закуской будут за всем этим наблюдать. Игорь, можно я с тобой останусь?! — Лариса схватила за руку, заглядывая в глаза. — Не хочу оказаться среди тех, кто станет их обслуживать.

— Обещаю! — твердо сказал я. — Лариса, и много тех, кто отказывается?

— Не сказать, чтобы много, но случаются. Я так думаю, в большей степени не из-за порядочности, или чего-то там еще — им просто не хочется верить.

— Не понял?

— Что в противном случае их убьют. Это, так сказать, не вкладывается в их картину мировоззрения, ведь практически все они убеждены в собственной исключительности. А их мордой в дерьмо. Сразу, не упрашивая, и не угрожая. И если бы только в дерьмо! Спарту устроили!

Проф утверждает, спартанцы никогда не сбрасывали детей в пропасть — это фантазии Плутарха, из разряда псоголовцев или циклопов. Да и чего можно ожидать от человека, который уверен — «если на мачту корабля натянуть шкуру моржа, получится абсолютная защита от молний». Но как бы там ни было, Лариса права в главном. И еще жаль, что придется оставить ее здесь — славная девушка, и не только внешне. Но так для нее лучше: если нас поймают — что не исключено, шансов остаться в живых у нее нет. Их куда больше в том случае, если мы с Бобром попадем к своим.

— Долго они будут готовиться?

— Думаю, сегодня все и случится.

Замечательно в том смысле — праздник, все напьются, и Гардиан при всем его авторитете не сможет заставить проявлять прежнюю бдительность. Скверно только, что мое везение строится на жизнях других людей.

Ближе к вечеру в комнату заглянул Гардиан. Как всегда, без приглашения, рывком отворив дверь.

— Теоретик, собирайся, пошли, — сказал он. — Иначе все интересное пропустишь!

— Вы уж как-нибудь без меня, — попытался я отказаться.

Чтобы тут же нарваться на его бешенный взгляд.

— Ты вот что… На первый раз прощаю, но в дальнейшем имей в виду: любое мое слово, это не просьба, не предложение — приказ. Приказ, который нужно исполнить ценой своей жизни. Или ты хочешь на месте одного из гладиаторов оказаться? Устрою легко!

Дверь захлопнулась с таким стуком, что едва не сорвалась с петель. Я посмотрел на бледную как полотно Ларису.

— Здесь оставайся. И ничего не бойся.

И еще у меня мелькнула мысль — не прогнать ли ее сейчас? Грубо, как говорят — взашей. Желательно со скандалом, который должны увидеть все. Обвинив Ларису в недостаточной страсти или старательности… да в чем угодно! Чтобы потом, когда отсюда исчезну, ни у кого даже мысли не возникло, что мы были с ней в сговоре. Подумал миг, и не стал, поскольку не имело ни малейшего смысла. Все равно ведь устроят ей допрос. Утешив себя мыслью — возможно, перквизиторам будет не до Ларисы в связи со скоропостижной кончиной Гардиана. Которого обязательно убью перед тем как отсюда исчезнуть, поскольку именно он создал этот гнусный мирок.

В какой-то мере я удивился, когда, выйдя из дома, обнаружил Гардиана в окружении его людей направляющимся к месту, где время от времени появляется портал. Почему-то мне казалось — нам в противоположную сторону, туда, где расположена котловина. Похожая на гигантскую воронку, почти идеально круглой формы, она и служила перквизиторам подобием амфитеатра. К тому же именно там сновали люди, по больше части женщины, а по ее краям были установлены столы. И только затем, увидев стоявшую на коленях группу людей со связанными за спиной руками понял: вначале произойдёт эксперимент с порталом, как выразился Кондей.

Сам он, при моем приближении, наградив зверским взглядом, демонстративно сплюнул себе под ноги и отвернулся. Гардиан, как и обычно, выглядел веселым и беззаботным. Как будто и не было той бешенной вспышки гнева несколько минут назад.

— Теоретик, ты же вроде как почетный гость, поскольку еще не стал одним из нас, так что тебе предоставляется почетное право.

— Какое именно? Первым шагнуть в портал?

— Ха-ха! Ну, до этого пока не дошло, хотя ты явно к тому стремишься. Выбирай с кого из них начнем, — движением головы указав на связанных людей. — Да поскорее, портал ждать не станет.

— Вот с этого.

В своем выборе я был недолог. Для верности указав пальцем. На Кондея. Неожиданно, но мой выбор Гардиану понравился. Причем так, что он расхохотался. Заливисто, как будто услышал донельзя смешной анекдот.

— Нет-нет! — отсмеявшись, сказал он. — Кондюша мне дорог, причем куда больше тебя.

«Лжешь. Нет у тебя ничего такого, чем бы ты дорожил. Разве что собственной никчемной жизнью, да и то не факт. Но сегодня ночью и проверю. Если позволят обстоятельства».

— Давай-давай, Теоретик! — поторопил Гардиан. — Всех явно не успеем, но двух-трех точно.