– Да. – Иза все еще оставалась в плену пылкого воображения. – Одна из кошек могла бы разбудить меня, чтобы предупредить о присутствии в доме постороннего. Странно, что они этого не сделали. Особенно Твинки. Обычно сторожит не хуже собаки. Такая преданная!

Берди вспомнила, что Твинки – та самая пушистая белая сумка для пижамы, которая, не спросив разрешения, сразу залезла ей на колени. Трудно представить, что это флегматичное создание способно кого-либо защитить. Скорее уляжется ночью сверху и задушит.

– И все-таки Дейли сумел позвонить, перелезть через забор в обратном направлении и скрыться за «Третьим желанием». Вероятно, он остановился в боковом проходе, желая убедиться, что ловушка сработала, а заодно изучил содержимое мусорного бака. Вот что мои сотрудники обнаружили в пещере. – Детектив показал один из пластиковых пакетов, которые принес с собой.

– Боже милостивый! Булочки с изюмом! – изумленно воскликнул Макс. – Я испек их в четверг поздно вечером. Наверное, жесткие, как камни.

– Полагаю, в мусорный бак они попали сегодня утром, – добавил Тоби, кивнув в сторону Уэнди.

– Почему же Дейли не взял еды у Изы? Если ты прав, то он был в ее кухне, – промолвила Берди.

Тоби снисходительно взглянул на нее.

– Твоя главная проблема заключается в том, что меришь людей по себе и считаешь, будто все обязаны думать так же, как ты. Дейли явно был не в себе. Да и вообще не отличался сообразительностью. Скорее всего просто не догадался. Но булочки взял и даже съел. На полу пещеры валялись не только вот эти, целые, но и недоеденные. Кстати, он вытащил из бака и кое-что другое. – Тоби показал еще три пакета. – Узнаете? – обратился он к Бервин.

Густо покраснев, та осторожно взяла пакеты за края, словно боялась подцепить заразу. Берди вытянула шею и увидела куски бумаги с набросками к портрету Мэй. Скомканные, порванные листы были бережно разглажены и сложены. Уголь немного стерся, однако линии остались уверенными, а мастерское изображение не пострадало. Мэй предстала и в профиль, и анфас. В углу одного из листов Бервин нарисовала Макса – маленького, улыбающегося, заботливо обнимающего прекрасную, доверчивую, наивную подругу. Естественная жертва, подумала Берди. Похоже, именно такой она и была в жизни. С губ Макса сорвался то ли стон, то ли вздох, и Бервин поспешно вернула пакеты, пояснив:

– Выбросила сегодня утром вместе с другим мусором.

Тоби кивнул:

– Так я и решил. А он утащил в свою нору и старательно разложил на полу.

– Ужасно, – прошептала Бервин и отвернулась. – Сидеть в пещере и любоваться рисунками из мусорного бака, в то время как…

– Рисунки – это совсем другое! – перебил ее Макс, тяжело дыша. – Можно сколько угодно лить слезы над картинками, причем без всякого риска. Но реальная женщина? Живая, с собственным мнением и характером? С такой мучительно трудно справиться. – По его худым щекам текли слезы. Он с усилием сел в постели. – Проще избить ее, чтобы не возражала. Особенно если ты настоящий мужчина, большой и сильный. А если и это не помогает, тогда можно задушить. Почему бы и нет? Она ведь принадлежит тебе и не имеет права жить независимо!

Дуглас неловко поерзал на стуле.

– Может, закончим разговор внизу? Отцу вредно волноваться.

– Что, смутил тебя старик, да? – Макс горько усмехнулся. – Думаешь, я окончательно спятил? Пожалуй, ты недалек от истины, однако отправиться в сумасшедший дом я пока не готов. – Он откинулся на подушки. – Потерпи. Со мной все в порядке.

Тоби откашлялся и произнес:

– Собственно, мы почти закончили расследование. Осталось получить ответ на последний вопрос. Очевидно, это то самое ожерелье, которое ваша невеста взяла с собой? – Он поднял последний пластиковый пакет. Внутри тускло поблескивало золото и ясно, чисто светились изумруды.

Макс закрыл глаза:

– Да, это оно.

– Были еще серьги, – подала голос Уэнди.

Выглядела она очень бледной. Приятное женственное лицо осунулось, утратив обычную мягкость. Еще недавно Уэнди стояла рядом с Берди и смотрела, как со скалы несут в машину носилки, потом готовила промокшим полицейским чай и кофе, подробно отвечала на вопросы относительно времени прилива и отлива, слушала описание изуродованного трупа и грязного убежища. Все это она делала, пока Бервин и Дуглас сидели наверху возле Макса.

– Ни в пещере, ни в одежде покойного серьги не обнаружены, – заявил Тоби. – Он мог потерять их, хотя мне это кажется маловероятным, но во время отлива обязательно поищем среди камней. Насколько я помню, сегодня он начнется без десяти шесть.

– Примерно так, – вздохнула Уэнди.

Тоби устало поднялся и обратился к Максу:

– У него были с собой деньги, сэр. Насколько можно судить, это выплаченные вами отступные за исключением двухсот десяти долларов. Я выдал вашей дочери расписку, так что сразу после окончания экспертизы сможете получить всю сумму.

– Это неважно. – Макс небрежно махнул рукой и вдруг со странным выражением посмотрел на Дугласа. – В подобных случаях твоя мать всегда выходила из себя. Ее возмущало, что я не считаю каждое пенни. – Он улыбнулся и медленно повернул голову на подушке. – Она ненавидела во мне многое: одежду, друзей, манеры, дом. Все называла вульгарным, низкопробным. Странно, что до свадьбы молчала. Наверное, надеялась, что, как только затянет узел, сумеет изменить меня: подогнать под себя, перешить, как штаны. Их же тоже сначала надо купить, правда? А потом уже делай что хочешь. Оказалось, что с человеком все сложнее.

Дуглас сидел неподвижно и смотрел перед собой, словно старался не вникать в смысл слов или вообще не слушать, что говорит отец.

– Внешне Ингрид была хороша. – Макс закрыл глаза. – Впервые увидев ее, я подумал, что нашел то, что искал. Эффектная, привлекательная леди. Утонченная. – Он издал странный звук, отдаленно напоминающий смех. – И снова ошибся. Господи, до чего же она меня возненавидела! Ушла и забрала с собой Дугласа. Бедная Уэнди… потеряла своего маленького друга… никак не могла понять… – Слова смешались, превратившись в невнятное бормотание.

Белая как простыня, Уэнди встала.

– Я сварю вам кофе, – обратилась она к Тоби, подошла к двери спальни и хмуро посмотрела на оставшихся в комнате. – Нам всем пора выпить кофе. И дать папе отдохнуть.

– Я останусь, – заявил Дуглас. – Посижу тут и присмотрю за отцом.

Уэнди молча вышла из комнаты, и все последовали за ней. Возле двери Берди обернулась и увидела, что Дуглас низко склонился, подперев кулаком подбородок и неотрывно глядя на отца. Макс лежал с закрытыми глазами и продолжал бормотать. Что именно он говорил, слышал только Дуглас.

Берди пошла провожать Тоби. Они стояли на усыпанной красным гравием террасе, удрученные воспоминаниями о преследовании на скале, криках, ужасном падении и гибели человека, известного под именем Уоррен Дейли. Тоби ссутулился и отвернулся. Берди положила ладонь на его рукав. Почему-то ей не хотелось, чтобы он уходил. Во всяком случае, сейчас. Оставалось ощущение незавершенности.