Шейх в раздумье поглаживал белую мерцающую бороду.

– Они, конечно, не преступили черту, но намерения продемонстрировали достаточно ясно. Поэтому вам, королева Иносолан, предоставляется право привести в исполнение традиционный приговор. – Он вытащил кинжал и, взяв за лезвие, протянул его Инос богато украшенной рукояткой.

Инос в замешательстве уставилась на него.

– И что я должна с этим делать?

– Возьмите то, что они так страстно хотели отдать. Она отступила и, повернувшись, встретилась глазами с ополоумевшими от страха недвижными юношами.

– Нет! – сказала она. – Я не палач. И кроме того, я не приветствую такое варварство.

– В самом деле? – промурлыкал шейх и убрал покров своих волшебных чар.

Инос ударила волна ненависти и гнева, а поверх дикая радость оттого, что теперь в этом неравном поединке они поменялись местами. Снова в голове застучала кровь. В горле пересохло от воспоминаний, что эти ублюдки с ней творили и что еще хотели делать. Насмешки, издевательства, боль, унижение… четверо мужчин против одной женщины… рука, сжимавшая кинжал, задрожала. О! Как сладка должна быть месть!

Тут у нее в голове зазвучал голос отца: «Делай то, что правильно, а не то, что кажется правильным». Когда? Почему? Инос никак не могла вспомнить ту ситуацию, в которой он говорил ей эти слова, наверняка какой-нибудь незначительный случай из детства. Но вместе с тем какие мудрые слова. Усилием воли она утихомирила свою злобу и повернулась к старцу.

– Нет. Я согласна, они заслужили наказание. Но не от меня.

Шейх недоверчиво поднял брови и посмотрел на нее.

– Наказание и месть не одно и то же, – выкрикнула Инос. – Это вы здесь судья. Это вы обладаете силой. Это ваши пленники. Судите их вашим судом и наказывайте по своей справедливости. – Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоить дрожащий голос. – И, если угодно вашему величеству, я бы предпочла видеть мир так, как сейчас. Я принимаю жизнь такой, какая она есть, а не пустым отпечатком моего зрения или моего задурманенного разума.

Он нахмурился:

– Вы дрожите.

– Что же, тут нечего стыдиться, учитывая обстоятельства. Во всяком случае, по мне, лучше дрожать, чем быть марионеткой.

Широкая улыбка озарила толстое красное лицо шейха.

– Речь королевы. Пусть будет так.

Он взял обратно кинжал и повернулся к четырем пленникам.

– Приговариваю вас к смерти. Умрите, и пусть Боги судят вас более милостиво, чем я.

Внезапно получив способность двигаться, они медленно встали и побрели. Инос, вдруг увидев суть приговора, прижала руки к груди и прикусила костяшки пальцев. Старик, конечно, наблюдает за ней, но если он ждет взрыва истерических воплей, то этого не будет, не доставит она ему такого удовольствия. Так что Инос держала себя в руках и смотрела, благодаря какой-то колдовской хитрости, сквозь темноту, как четверо мальчишек бредут по траве к песчаному пляжу, ступают в воду… Вот вода уже им по колено, по пояс, по грудь… Последним течение подхватывает высокого сида и уносит в ночь. Ни один из четверых больше на поверхности не появился. Все.

Инос несколько раз глубоко вдохнула. Ее мутило. Она все еще дрожала. Многие годы эти кошмары будут являться ей по ночам – ну и пусть. Не ее это был суд, а шейха.

– Ваше величество, теперь моя тетя.

– Конечно. А Первый Охотник вскоре и сам появится. Пошли.

Он шествовал по лугу впереди Инос, освещая путь сиянием, исходящим от головы. Кое-где на траве вспыхивали маленькие красные язычки, и между деревьями поднимался тонкий дымок – вот и все, что осталось от пожара, который устроила Кэйд. Лес не загорелся. В небе зажглись звезды – здесь занавес ночи опускался стремительно, вовсе не так, как в Краснегаре.

Делай то, что правильно, а не то, что кажется правильным. Нет, вовсе не отец произнес эту фразу. Это одно из тех маленьких поучений, которыми была набита голова Рэпа. Часто Инос подшучивала над ним из-за них. Да и все кому не лень дразнили Рэпа этими высказываниями. Хотя дразнить Рэпа было не очень весело, потому что обычно он пропускал мимо ушей шутки в свой адрес. Он никогда не терял над собой контроля, как джотунн, никогда не причитал и не визжал, как имп. Он пожимал плечами и продолжал заниматься своим делом.

Что натолкнуло ее на мысли о Рэпе? Погоня? То, что пришлось убегать от мужчин, как некогда в детских играх она убегала от Рэпа? Вспоминались те, детские догонялки, когда он бежал за ней, хватал, бросал на песок и не отпускал, пока она не позволяла поцеловать себя, – тогда они были детьми. В последние один-два года такого не случалось. С тех пор как поцелуй стал чем-то значимым, они поцеловались лишь однажды.

А может быть, потому что Рэп погиб из-за нее, а теперь вот четверых других мужчин постигла та же участь? Наверное, из-за этого.

Но вот шейх подошел к мертвой лошади, и Кэйд поднялась на ноги, одетая так же изысканно, как и Инос, но совершенно сбитая с толку.

Инос подбежала к ней и обняла.

Элкарас всех и вся осыпал своим волшебством. Павшая лошадь растворилась, будто и не было, вместо нее возник костер, сложенный аккуратным шалашиком. Огонь приветливо потрескивал, светлые искры поднимались к звездам. Потом вокруг костра выстелились коврики.

– Времени у нас немного, – сказал шейх. – Давайте же насладимся этой чудесной ночью. Он окинул взглядом поляну.

– Пока здесь безопасно. Пока.

Он уселся, скрестил ноги, посмеиваясь над женскими охами и ахами.

– Присаживайтесь, дамы. Какие вина вы предпочитаете? – Теперь его чудесное сияние потускнело и исчезло, и он превратился в обыкновенного грузного старика в белых одеждах. Огонь отражался в его рубиновом обруче.

– Я полагаюсь на ваш вкус, ваше величество, – ответила Кэйд, усаживаясь на один из ковров и подбирая под себя ноги, как это полагалось по заркианскому обычаю. Если уж колдун вылечил серьезные переломы и растяжения, то уж с простой ломотой в суставах справился и подавно.

Трудно было сказать, насколько шейх контролировал ее эмоции. Кэйд могла бы, пожалуй, пережить даже нынешнее испытание, не потеряв королевской осанки. Только слабая дрожь в руках и нервные взгляды напоминали, что она пережила несчастье, а в остальном оставалась сама собой. Можно даже сказать, что она воспрянула духом по сравнению с тем, какой пребывала с того дня, как вошла в Тум. Все ее страхи рассеялись в умиротворяющем присутствии шейха.

Подле каждого из них появились серебряные запотевшие бокалы. Попробовав, Инос убедилась, что этот сорт не уступает тем винам, что хранятся в подвалах герцога Анджилки или Азака. Оно было холодным – удивительно, ведь даже в Пальмовом дворце чрезвычайно трудно подавать холодное вино: приходится доставлять снег и лед с гор на самых быстрых верблюдах.