Показав двери язык, взрослая мудрая женщина пошлепала дальше, довольно хихикая. А чего он хотел? Если отшлепаешь свою девушку, жди беды! Больше проблем можно огрести, только если отшлепаешь не свою девушку, а твоя об этом узнает!

Я уже подошла к спальне Эдара, когда услышала непонятные звуки. Он плачет — догадалась, подойдя ближе. Как бы драконы ни считали, он все-таки пятилетний малыш, который недавно потерял маму. Ему больно и страшно.

Я переступила с ноги на ногу. Это не мой ребенок, конечно. Может, и права лезть в это у меня нет, согласна. Но… Египетские долгоносики, не могу пройти мимо детеныша, который захлебывается рыданиями!

Я приоткрыла дверь и проскользнула в комнату. Подошла к кровати и села на нее. Эдик затих, но по рваному дыханию и всхлипам, которые рвались наружу, было ясно, что мне не показалось. Я погладила его по спинке, легла под одеяло и обняла юного лорда Сангатара.

— Поплачь, если хочешь, — шепнула ему.

— Это стыдно, — донеслось в ответ. — Мужчины не плачут.

— Чушь, еще как плачут, поверь мне. Они просто делают вид, что взрослые, сильные, на завтрак камни едят, а в зубах поленом ковыряют. А на самом деле всем иногда бывает очень больно. И лучше эту боль выпустить наружу слезами. Иначе она будет отравлять и колоть тебя изнутри, как ножом, понимаешь?

— Эюри говорит, что плачут только сопливые мямли, — мальчик развернулся лицом ко мне. — Что таких надо топить в выгребной яме.

Вот в самом деле, редкостное говнецо эта девица!

— А ты ее не слушай. Кто больше всех храбрится, тот сам в одиночестве плачет. Уж поверь.

— Мне просто… — глаза дракончика снова наполнились слезами, — мамы очень не хватает. Она заботилась обо мне. Говорила, что я самый главный мужчина в ее жизни. А теперь… — он всхлипнул. — Я никому не нужен теперь.

— Ну что ты, — я притянула его к себе, и он прижался ко мне всем телом.

Такой маленький и худенький, надо же!

— У тебя есть папа, Эдик, он тебя любит.

— У него дела всегда, — прошептал мальчик. — А после смерти дедушки ему вообще не до меня.

— Но он все равно тебя любит, поверь, — поцеловала детеныша в макушку. — Засыпай, солнце. А завтра, если хочешь, погуляем!

— Правда? — он подскочил и уставился горящими глазами в мое лицо. — А папа разрешит?

— А мы его с собой возьмем. И будет за нами тянуться длинный хвост из его охраны! — хихикнула.

— Было бы здорово!

— Ты ел мороженое?

— А что это?

— Если спрашиваешь, значит, не ел! Все, завтра я устрою тебе гастрономическую прогулку!

— Это не больно?

— Только когда на весы встаешь потом, а они трескаются. Но не в твоем случае. Ты худенький, надо тебя откормить.

— Худенькие — это девочки, — наставительно сказал Эдик. — А я жилистый, потому что мужчина.

— Все, жилистый мужчина, спи давай! — я рассмеялась. — Мне еще работать завтра. А потом тебя выгуливать! Спи!

— Сплю, — он уткнулся носом в мое плечо и засопел тут же.

А вот у меня сна ни в одном глазу не было.

Дверь приоткрылась, и в комнату вошел Даян. Постоял, глядя на нас.

— Что? — шепнула я.

— Ты меня напугала, — признался, присев на край кровати. — В гостиной нет, в спальне тоже. Пустые комнаты все обошел — нигде нет! Уже думал, сбежала.

— Будешь дальше таким… — усмехнулась, но все же рискнула, — придурком, — точно сбегу.

— Где я еще накосячил?

— Здесь, — кивком указала на сопящего малыша. — У него маму убили, а ты занят чем угодно, только не сыном.

— Я тобой занят.

— На первом месте у тебя должен быть он. Сын, а не посторонние тети, Даян!

— Я эту тетю люблю, между прочим.

— А Эдара? Он плакал ночью, я услышала и поэтому лежу тут. А это должен быть ты, вообще-то.

— У нас не приняты нежности, Дамиана.

— Тебе что важнее, чешуйчатый? — возмутилась я. — Чтобы сын был счастлив, или что подумают окружающие? Тебе самому в детстве не хотелось, чтобы отец обнял, поцеловал, сказал, что любит тебя?

Дракон промолчал. Потом молча встал и… Лег на другую сторону кровати. Эдик тут же заворочался, даже во сне его почувствовав. Не открывая глаз, он перевернулся на другой бок, прижался к отцу и вновь довольно засопел. Мое сердце сжалось от нежности и радости за эту парочку.

— Спи тут, — шепнула я оторопевшему Даяну. — А я пойду в свою спальню, оставлю отца с сыном.

Встала с постели и, спохватившись, добавила:

— А завтра после того, как приду с работы, мы идем гулять — втроем! Понял? Я обещала Эдику!

— С удовольствием, — мурлыкнул дракон и бережно поправил одеяло на малыше.

Кажется, он не такой уж пропащий отец, как казалось! Очень на это надеюсь!

С погодой нам повезло. Столица куталась в янтарный вечер, зябко передергивая плечиками — кружащая вокруг осень уже подбиралась к городу на мягких лапах. Спрыснутые желтым кроны деревьев шептались между собой, обсуждая свежие сплетни о грядущих холодах. Листья еще цепко держались за веточки, но чувствовалось, что не пройдет и недели, как они отправятся в последний полет. Но пока вокруг все еще царствовало лето.

Мы погуляли по парку, погоняли по большой чаше пруда игрушечные яхты, покормили жирных шумных уток, перекусили на ходу и купили юному дракончику ролики. Наблюдая, как отец помогает сыну устоять на ногах, я поймала себя на том, что улыбаюсь во весь рот.

Но улыбка тут же сошла с лица, когда увидела, как напряглись охранники Даяна. Сузив кольцо вокруг нас, они тут же бросились к парню, который подошел к моим дракончикам. Я тоже поспешила к ним, чувствуя, что добром это не кончится.

— Развлекаешься, пацан? — протянул незнакомец, глядя на Эдара. — Приятно вот так с отцом время провести, верно?

— Что тебе здесь надо? — Даян вклинился плечом между ними, прикрывая ребенка.

— Поговорить подошел. Чего же ты сразу рычишь, Сангатар? — парень едко усмехнулся. — Хотел вот сказать малому, чтобы ценил это время. Хорошее быстро заканчивается. Мне вот с отцом уже не светит прогуляться. По твоей милости!

— Замолчи! — рыкнул мой дракон.

— Не хочешь, чтобы сын знал, что его отец убийца?

— Я не имею отношения к смерти твоего отца, Кадорский! И вчера засвидетельствовал это перед Советом старейшин!

Кадорский? Я ахнула. Сын того самого, главы земных драконов? И его, оказывается, убили?

— Мне плевать, что и кому ты засвидетельствовал! — парень продолжал поливать ядом все вокруг. — Это был ты!