По иронии судьбы, дискриминация, на которую жаловалась русская община Львова (в ее состав входили как мещане, так и шляхтичи), помогла сохранить прочное чувство обособленной русской идентичности, которую угрожающе быстро теряли русские дворяне, не принадлежавшие к религиозным братствам.

Казаки оказались тем слоем русского общества, который оказывал стойкое сопротивление полонизации. Казацкие предводители второй половины XVII века по-прежнему прибегали к геополитическому балансированию, становясь, время от времени то на сторону Речи Посполитой, то турок или Крыма, то Молдавии или, как, например, гетман Петр Дорошенко, пытались взять на себя роль объединителей Украины по оба берега Днепра. Те, кто остался жить в Речи Посполитой, не оставляли мечты об установлении западной границы казацкого государства вдоль реки Случь, а себя считали защитниками всей русской нации. Однако условия, на которые польские власти согласились в 1658 году в Гадяче, оставались недостижимым идеалом для новых поколений казацких властей на территории Речи Посполитой. Несмотря на то что на левобережной Гетманщине казаки и дальше были мощной общественной группой, стремительный упадок казачества на Правобережье сделал его в Речи Посполитой пережитком прошлого. Сумерки казацкого могущества знаменовало правление на Правобережье гетмана Дорошенко. Не сумев сохранить контроль над левобережной Гетманщиной, он начал искать выход из своего бедственного положения через союз с турками. Признание им сюзеренитета султана привело к прямому вмешательству Османской империи в украинские дела. В 1672 году, после взятия турками Каменца, Речь Посполитая должна была заключить Бучацкий договор, который вводил османский протекторат над Подольем и Правобережьем.

Договор вызвал массовое бегство народа с этих территорий, которое длилось до середины 1680-х годов, когда новый польский король Ян III Собеский начал заселять их заново, возродив на Правобережье казачество. Король назначал казацких полковников, успешно привлекавших новых поселенцев на земли, которые Речь Посполитая не имела законного права заселять. Они действовали в серой зоне между Речью Посполитой и турками, оказывая неоценимую услугу польско-литовскому государству. Однако после 1699 года, когда турки отказались от претензий на Правобережье, а поляки получили возможность уже открыто его заселять, правительство приказало распустить правобережное казачество. Казаки под руководством уроженца Гетманщины полковника Семена Палия (Гурко) отказались подчиниться и начали восстание, которое продлилось до 1704 года, когда регион заняли левобережные казаки, воспользовавшись вторжением российских войск на территорию Речи Посполитой в ходе Северной войны. Движения населения, вызванные войнами и переходами региона из рук в руки между Речью Посполитой, Россией и Османской империей, лишили правобережное казачество собственной элиты. Только попутные восстания свидетельствовали, что жители Правобережной Украины сохранили казацкие идеалы и стремились к такому самоуправлению, которое имели казаки Гетманщины. Однако им не хватало таких авторитетных лидеров, какие были в XVII веке, ибо русская шляхта раз и навсегда бросила их на произвол судьбы[287].

Карта военных действий. Северная война 1701–1721 гг.

К перечню главных факторов, которые повлияли на полонизациию русских элит, принадлежит снижение употребления русского языка. В 1696 году, когда Сейм одобрил решение об обязательном использовании польского языка в юриспруденции и администрировании, шляхта Великого княжества Литовского обратилась в Сейм с предложением сделать польский язык вместо русского официальным языком местного судопроизводства. Это была одна из многочисленных петиций, имевших целью распространить права, которыми пользовалась шляхта Польского королевства, на шляхту Великого княжества Литовского[288]. Такое уравнивание прав в Речи Посполитой шло бок о бок с языковой и культурной полонизацией. Этот процесс был «добровольным» в том смысле, что к началу XVIII века не хватало компетентных людей для производства и протоколирования судебных заседаний на русском языке. К концу XVII века высшее и начальное образование детей русской шляхты и мещанства находилось в основном в руках иезуитов. В их школах ученики изучали латынь, польский язык, но не русский. Православным русинам не запрещали посещать иезуитские коллегии, но, учась в таких заведениях, им было нелегко сохранять свое вероисповедание. Подобной была ситуация во Львовском университете, где в конце XVII века православным разрешалось пройти лишь один год философской программы, а на любые другие курсы принимали только в случае обращения к унии. В 1725 году университет отказал православным студентам в предоставлении жилья. Аналогичные порядки внедрялись в других образовательных заведениях региона. К середине XVIII века русские земли Речи Посполитой покрывала сеть иезуитских коллегий и школ, которая на востоке простиралась до Овруча и Житомира. Примерно в то же время иезуиты начали преподавать в коллегиях польскую историю. Они не только давали образование молодым русинам, но и превращали их в поляков в политическом, религиозном и культурном смыслах[289].

Главный корпус Львовского университета. 1851 г.

По мере того как русскую речь вытесняли из публичной сферы, ее использование ограничивалось стенами православных и униатских церквей. Однако даже там ей приходилось бороться за право на дальнейшее существование. Униатское духовенство поощряло проповедование прихожанам на их языке, но в униатских школах преподавался язык церковной литургии — церковнославянский, а не русский. Латынь и церковнославянский были обязательными предметами в монастырских школах, а в василианских светских школах упор делали на латынь, польский и немецкий язык, тогда как церковнославянский имел статус факультативного предмета. Положение печати было не лучшим. Отцы василиане развернули активную издательскую деятельность в Уневской и Почаевской лаврах. Большая часть их публикаций выходила на церковнославянском языке, лишь небольшая щепотка увидела свет на языке, близком к разговорному русскому[290]. Однако даже среди василиан языковая и культурная полонизация набирала ход.