- С такой же, с какой он убивал всех остальных, – ответила Алекто, и в её взгляде появилось суровое выражение.

Она повернула голову и, взглянув в вытянувшееся от изумления лицо графини, прибавила:

- Видите ли, матушка, мессир Готье и есть тот самый неуловимый убийца, из-за которого едва не пострадал невиновный человек. А его настоящее имя – Дагоберт де Лармор...

Глава 28

Спустя какое-то время Алекто и мадам Бертрада в сопровождении маркграфа и его вооружённой свиты появились у скал, в назначенном месте. Вход в расщелину оказался довольно широким: пролезть в неё не составляло труда даже тучному центенарию. Алекто хорошо знала эту местность; однажды, в детстве, она залезла в расщелину, но углубляться в непроницаемую темноту, наполненную холодной сыростью, всё же побоялась. Старожилы говорили, что там, в глубине, находится вход в преисподнюю; Алекто же считала, что так родители запугивали своих детей, чтобы те не играли в опасном месте, где случались обвалы.

Оказалось, через расщелину можно было попасть в узкий проход, который, по мере продвижения по нему, расширялся до размеров галереи, имевшей потолок высотой в два человеческих роста. Эта подземная галерея переходила в довольно просторную пещеру, как будто нарочно выдолбленную в скале.

Отряд из вооружённых людей маркграфа (их было пятнадцать человек), возглавляемый самим Эдом де Туар, продвигался в глубь галереи. Алекто, осторожно ступая следом за матерью, вслух считала шаги. Сейчас путь им освещали зажжённые факелы, но девушка опасалась худшего развития событий и готовилась к тому, что возвращаться им придётся вслепую. Она не могла видеть, что случилось с авангардом отряда. Послышались крики, громкая брань и звон железа, а, когда Алекто оказалась в пещере, то взору её предстала такая картина. Люди маркграфа, а вместе с ними Эд де Туар и центенарий, побросав оружие на пол, стояли, повернувшись к Готье-Дагоберту.

Тот находился в дальнем конце пещеры, стоя за большим плоским валуном, вытесанным в виде жертвенного алтаря, на котором, связанный по рукам и ногам, лежал Данафрид. Казалось, юноша спал; у него в ногах и у головы горели свечи. Это странное зрелище напомнило Алекто некое ритуальное жертвоприношение. Лекарь, по своему обыкновению одетый во всё чёрное, отчего напоминал монаха, держал в руке кинжал, остриё которого упиралось в грудь Данафрида.

Увидев Алекто, Готье приветственно помахал ей свободной рукой:

- А, кузина! Подходите поближе! Подходите же... Не бойтесь!

Алекто бесстрашно ступила вперёд, но её остановила, удержав за руку, мадам Бертрада.

- Что вы сделали с Данафридом? – взволнованно спросила Алекто, подозревая самое страшное.

- О, не беспокойтесь! – воскликнул Готье и ухмыльнулся. – Я не причинил ему вреда... пока. Я уже сказал мессиру маркграфу, что просто усыпил его сына. Вы же не забыли: я лекарь и разбираюсь в свойствах растений. Знаете, некоторые из них являются опасными ядами. Они либо усыпляют, либо убивают – всё зависит от используемого количества. К примеру, для того, чтобы отправить старика Мадобода к праотцам, потребовалась всего лишь щепотка одного хитрого порошка. Мартину я не собирался убивать, но, видите ли, во время нашего разговора она вспылила. Сказала, что знает, кто убил её приятеля мажордома, и пригрозила выдать меня властям. Так что я был вынужден подсыпать в её кружку с элем немного снадобья, которое убивает медленно, но верно. Я, конечно, рисковал: ведь за то время, пока яд действовал, Мартина могла успеть выболтать вам, кузина, мою страшную тайну. К счастью, всё обошлось!

На лице лекаря появилась злобная гримаса, которую игра света сделала особенно отвратительной.

- Перед самой смертью Мартина сказала о том, что некто уговаривал её подождать ещё немного. Она ведь говорила о вас, правда? Что вы ей обещали в обмен на её молчание? – спросила Алекто.

- Когда десять лет назад, в разгар лихорадки, я прибыл на Раденн, семья Мартины была одной из первых, обратившихся ко мне за помощью. Увы, мне не удалось спасти её мужа и сына, зато Мартина справилась с тяжёлой болезнью. За время лечения она имела возможность приглядеться ко мне и однажды прямо спросила, не родственник ли я графа Вальдульфа де Лармор. Сказала, что хорошо помнит, как граф выглядел в моём возрасте, и что я очень похож на него. Думаю, Мартина уже тогда догадалась, в какой степени родства я состоял с графом Вальдульфом и для чего появился на Раденне. Мне пришлось пообещать ей место горничной в Доме папоротников, а, кроме того, все эти десять лет Мартина исправно получала от меня запрошенную ею сумму денег. И никто из её соседей не задумывался об источнике благополучия бедной вдовы...

Губы Готье снова искривились в злобной ухмылке.

- А потом у неё вдруг пробудилась совесть, – продолжил он. – Она стала говорить, что её терпение истощается и что однажды она не выдержит и расскажет правду обо мне мадам Бертраде. В тот день, когда отпевали Мадобода, я следил за вами, кузина, и видел, как вы разговаривали с Мартиной. Чутьё подсказало мне, что она позвала вас к себе, и, едва не столкнувшись с вами нос к носу во дворе её дома, понял, что не ошибся. Я боялся лишь одного: что яд в чаше с элем будет действовать медленнее, чем язык Мартины. И, когда в моём присутствии вы сказали мадам Бертраде, что перед смертью Мартина говорила о какой-то картине и только, у меня гора с плеч спала. Я убедил вас, что она произнесла это слово в бреду, и поначалу сам в это поверил. Но потом меня осенило и я вдруг понял, что в этом коротком слове заключалось важное послание. Мартина подсказывала вам место тайника. Того самого тайника, на поиски которого я потратил не один год!

- И тогда вы велели Сорану... то есть своему родственнику Эсташу де Бо искать тайник за портретами, которые висят над лестницей в нашей гостиной, – вставила Алекто, обнаруживая свою осведомлённость.

Как и можно было предположить, удивлению Готье-Дагоберта не было пределов:

- Как вы узнали об Эсташе де Бо?

- У меня тоже есть тайны, – ответила Алекто, радуясь в душе, что сумела произвести впечатление не только на злодея, но и на всех, кто слышал её слова. Ободрённая этим, девушка продолжила: – Так, значит, вы признаётесь в том, что убили Мадобода и Мартину? Вам требовалось освободить место мажордома в нашем доме для того, чтобы его мог занять