Алекто извлекла из кармана цепочку с кулоном:

- Это украшение принадлежало Агнес Видаль, вашей невесте, не так ли?

- Подойдите, – прохрипел Готье-Дагоберт, подавшись навстречу Алекто, – покажите мне её поближе!

- Не рискуйте, мадемуазель, – проговорил один из рахинбургов. – Вы же видите, этот человек потерял рассудок...

Готье-Дагоберт чуть нажал кинжалом на грудь Данафрида.

- Подойдите, кузина, иначе я сделаю больно вашему жениху!

Алекто приблизилась к нему и протянула цепочку так, чтобы он мог разглядеть кулон и надпись на нём:«С любовью, вечно твой Д.»

- Я нашла эту цепочку на скалах... в тот день, когда погибла Агнес, – тихо проговорила Алекто, глядя, как глаза Дагоберта наполняются слезами. – Полагаю, вы не знали о том, что она приехала на Раденн, чтобы разыскать вас...

Лекарь протянул к ней свободную руку с раскрытой ладонью, но не успела Алекто вложить в неё цепочку с кулоном, как произошло нечто невероятное.

Громадная тень вынырнула откуда-то из темноты и одним прыжком бросилась на Дагоберта со спины. В следующее мгновение послышался глухой удар и болезненный крик лекаря, после чего он, сваленный ударом, оказался на полу у ног Алекто.

- Преподобный?! – воскликнула потрясённая Алекто.

А следом за нею своё удивление выказали и все остальные, повторив как эхо: «Преподобный?»

Да, это и в самом деле был Отец Готфрид. Как и в прошлый раз, в церкви, когда на Алекто напал Соран-Эсташ, викарий появился в самый отчаянный момент. И, как в прошлый раз, глаза его мерцали странным светом.

Глава 30

Как выяснилось позже, Отец Готфрид начал следить за Готье-Дагобертом с того дня, когда тот пришёл в церковь за отпущением грехов. Исповедуясь, лекарь признался в совершении тяжкого злодеяния и, хотя он не уточнил, какого именно, а лишь намекнул на то, что это произошло на Раденне, викарий догадался, о чём шла речь. Преподобный заметил, что Готье-Дагоберт часто бывает у скал, и однажды, выждав, когда тот покинет тайную пещеру, сам спустился в расщелину. Лабиринт галерей, знакомых только Дагоберту, стал для викария любопытным и полезным открытием. Он сразу понял, что лекарь замышляет новое преступление; оставалось только ждать и готовиться к тому, чтобы предотвратить появление следующей жертвы.

Дагоберт, оглушённый ударом Преподобного, по-прежнему был в беспамятстве, когда его связали люди маркграфа, чтобы затем отвезти в замок. Там, в подземной темнице, сын графа Вальдульфа де Лармор, должен был дожидаться приговора и казни. И поскольку в замке ждали возвращения герцога Ортенау, предстоящий суд обретал в глазах жителей острова особенную значимость: ведь приговор убийце должен вынести брат короля.

В отличие от графини Бертрады, которая была до смерти напугана тем, что ей довелось увидеть и услышать, Алекто возвращалась домой, погрузившись в размышления.

Итак, Готье-Дагоберт признался в убийстве Мадобода и Мартины, а также в том, что мэтр Хильден был убит Эсташем де Бо. Однако решительно отверг свою причастность к убийству мадам Арогасты, утверждая, что не видел для себя ни малейшей опасности в ней или в её сестре Оригоне. И он был искренним в своём горе, когда узнал о смерти Агнес Видаль. Если эти два убийства совершил не лекарь, значит, ни сама Алекто, ни мадам Бертрада всё ещё не были избавлены от опасности. Другому неуловимому злодею удалось скрыться в тени, и теперь оставалось только гадать, где и когда он нанесёт свой следующий удар и кто станет его новой жертвой.

Алекто не сомневалась, что убийства тёти Арогасты и бедняжки Агнес связаны, как и все предыдущие, с Домом папоротников. Но она никак не могла ухватиться за кончик нити, чтобы распутать клубок загадок, на которые не находилось ответов. Если даже для Дагоберта, который был готов убивать ради получения наследства, мадам Арогаста не являлась препятствием для достижения цели, то кто же тогда разглядел в ней угрозу своим планам? Кому могла помешать престарелая родственница владелиц Бруиден да Ре, которая прибыла на Раденн в первый (и, как оказалось, в последний) раз в своей жизни? Кто был настолько хитрым и ловким, что узнал о записке, в которой мадам Арогаста назначала Алекто встречу, и прислал подобную записку Оберу, чтобы того, застигнутого на месте преступления, обвинили в убийстве?

Размышляя об этом, Алекто пыталась восстановить в памяти подробности того дня. Мальчик, который принёс ей записку от тёти Арогасты, подошёл к ней в перерыве между танцами. А с кем она танцевала? Кто был рядом с ней, когда она, развернув свиток, читала послание?..

«Так что же ты не читаешь, Алекто?»... И немного погодя:«Кто эта дама?»

Данафрид де Туар! Данафрид?.. Конечно же, это был он! Алекто тогда ещё подумала, что юноша успел заглянуть в послание, когда она читала его... И ведь это он первым прибежал на место злодеяния, когда она закричала... Не потому ли он очутился там так быстро, что уже знал, чем всё обернётся? А затем, чтобы отвести от себя подозрение, во всеуслышание обвинил в убийстве странствующего менестреля...

Но для чего бы Данафриду понадобилось убивать мадам Арогасту? Причин беспокоиться за Дом папоротников, который перешёл бы в его владение как приданое Алекто, не было до тех пор, пока не появился сын графа Вальдульфа. Готье-Дагоберт обвинил маркграфа в корыстолюбии, сказав, что тот мечтает прибрать Дом папоротников к своим рукам, женив сына на наследнице аллода. Чего же жаждал сам Данафрид: заполучить Алекто как свою законную любимую жену или аллод, который она унаследовала от графа Харибальда? Если допустить мысль, что ему было известно об обязательстве Харибальда Вальдульфа перед сёстрами мадам Бертрады, тогда он, как будущий владелец Дома папоротников, мог решить избавиться от этой тяжкой обузы. Сначала от мадам Арогасты, которая объявилась сама, а затем добрался бы и до её сестры Оригоны...

Нет, говорила себе Алекто, Данафрид не стал бы убивать из-за имущества или земель. Он – единственный наследник огромного состояния маркграфа; к тому же, Эд де Туар считается самым могущественным на Раденне человеком: у него есть и власть, и серьёзные связи в Нейстрии. Ему покровительствует сам брат короля, герцог Ортенау! Так зачем же столь влиятельному и богатому человеку рисковать своим именем и своей честью ради какого-то аллода?..

Алекто, которая шла рядом с матерью, замедлила шаг. В какой-то миг ей показалось, что цепочка с кулоном выскользнула из её ладони и, упав, затерялась в дорожной пыли. Но нет, украшение, некогда подаренное Готье-Дагобертом своей невесте, по-прежнему было в её руке. Тогда,