можно увидеть ее исток и место, куда она стремится, обтекая препятствия на своем пути. Так и жизнь человека. Она изобилует извивами, напоминающими вязь арабского письма, и лишь с высоты прожитых лет можно разглядеть главную линию движения. Он был счастлив от того, что всегда видел свою цель: объединить мусульман и освободить их исконные земли от непрошенных гостей. И теперь многолетние усилия должны увенчаться окончательной победой. Он повернул коня и направился в лагерь. Скакун шел ровно и набегающий воздух приятно освежал лицо.

Ранним утром конница и обозы преодолели Иордан по бродам, расположенным южнее Галилейского озера. Султан знал о сосредоточении у Сефорийских источников большого войска франков, включавшего рыцарей со всех городов и нанятых местных туркополов. Он хотел выманить врагов из благодатных мест в непривычные для них условия. Если действовать быстро и захватить несколько селений под носом у франков, они не потерпят такого оскорбления и забыв об опасности перехода через безводную пустыню, бросятся мстить. И тогда выиграет тот, кто держит в своих руках источники воды, а судьбу всей войны решит одно удачное сражение!

Он направил к Назарету отряд легкой конницы с приказом произвести там как можно больше шума и подразнить гордых крестоносцев. Основные силы он расположил на возвышенности западнее Тиверии.

Прошел день. Лазутчики доложили о спокойствии в лагере христиан. Те оставались на прежних позициях и не выказывали никаких признаков начала наступления. Султан понял, что нужно бросить еще один вызов франкам. И он с отрядом легкой конницы и лучниками напал на Тиверию. Город был взят без серьезных потерь и лишь небольшая группа рыцарей, отбиваясь от кружащих вокруг них всадников, отступила в замок. Разгоряченные мусульмане бросились штурмовать каменную твердыню, но столкнулись с ожесточенным сопротивлением. Осажденные хладнокровно расстреливали нападавших из луков, и копьями сбрасывали вниз отчаянных резвецов, пытавшихся влезть на стены по арканам, наброшенным на зубцы.

Султан наблюдал за битвой в окружении эмиров. Густой дым от горящих домов поднимался в небо, длинными языками стлался над землей и временами закрывал замок. Видя неудачу со штурмом замка, он дал знак воинам отступить.

Вдруг на башне, среди клубов дыма появилась стройная фигура воина. Резкие порывы ветра трепали его светлые волосы и грозили сбросить смельчака со стены. Юноша сноровисто закрепил один конец веревки за зубец и начал спускаться вниз! Лучники изготовились к стрельбе, ожидая сигнала султана поразить его. Но тот с восхищением смотрел на храброго воина, и не желая его гибели, дал лучникам приказ опустить оружие.

Юноша достиг земли, осмотрелся и бросился к ближайшей лошади, из тех, что в суматохе сражения потеряли своих хозяев и бродили по окрестностям. Вскочив на нее, он пригнулся к гриве и ускакал по дороге, ведущей на запад.

Салах ад-Дин посмотрел на эмиров и в волнении воскликнул:

– Вот таким у отца должен быть сын!

Эмиры согласно закивали головами:

– Это воин, отмеченный блеском отваги! Победить такого удальца – большая честь!

Подумав, султан сказал:

– Скоро христиане узнают о нашем нападении на Тиверию и очертя голову бросятся сюда. А все, что делается наспех, делается плохо!

Он повернулся к лучникам, которые не могли скрыть своего разочарования: султан не дал им возможность показать свое смертоносное мастерство и получить за это щедрую награду! И он успокоил и ободрил их:

– Достойные воины, готовьте побольше стрел. Скоро будет сражение и вы сможете взять невиданную добычу!

Он повернул коня и поехал к своему шатру, разбитому на вершине холма. Эмиры последовали за ним. Спешившись, султан пригласил их на совет и когда все расселись на шелковых подушках, он сказал:

– Нападения франков можно ожидать со дня на день. Скорее всего, они пойдут кратчайшим путем: по долине южнее горы Туран, холма Нимрин и Хиттинских гор. Я с пешими воинами встану у деревни Лубия и закрою им дорогу на Тиверию. Наткнувшись на препятствие, вражеское войско в поисках воды будет пробиваться к двум ближайшим источникам. Этого ни в коем случае допустить нельзя! Тебе, отважный Гекбери надлежит занять позиции у селения Туран, а тебе, славный Таки ад-Дин, у деревни Хиттин…

Один из эмиров сказал:

– Повелитель, если мне будет позволено, я поведаю поучительную историю о схватке с одним рыцарем.

Султан милостиво кивнул головой:

– Слушаем тебя…

– Однажды я увидел крестоносца, отставшего от своего отряда. Это был настоящий великан. Облаченный в латы, он шел пешком и вел под уздцы уставшего коня. У меня было два десятка воинов, и я приказал поразить его стрелами. Над рыцарем пролился целый ливень из смертоносных жал, но они все отскочили от его щита и доспехов. И тогда мой самый отважный рубака решил напасть на него. Он выхватил саблю, дал шпоры коню, подскакал к противнику и ударил его со всей своей силой. Но с равным успехом он мог атаковать скалу, ибо его сабля со звоном отлетела в сторону! Рыцарь обнажил меч и подсек им ноги его коня. И не успел мой воин упасть на землю, как молниеносный удар меча раскроил его до седла! Победитель, подобно уверенному в своей силе льву, продолжил прежнее неторопливое движение! А мне пришлось оставить безнадежные попытки сразить его…

Салах ад-Дин покачал головой, соглашаясь с эмиром:

– У неверных есть такие силачи. К счастью, их немного. И ты справедливо заметил, что крестоносцев трудно одолеть в ближнем бою. А особенно они опасны, когда нападают сплоченным клином. Поэтому изматывайте их быстрыми наскоками, ломайте их строй и отрывайте их друг от друга. И помните, рыцарь, выбитый из седла, – легкая добыча проворного воина.

Он помолчал и торжественно напутствовал своих сподвижников:

– Мудрая поговорка гласит: «Кто не сказал, но сделал – тигр, кто сказал, но не сделал – попугай, кто сказал и сделал – человек». Мы объявили франкам священную войну, и все сделали для нашей победы! Со своей стороны, неверные все сделали для своего поражения! Отправляйтесь к воинам и готовьте их к решающему сражению!

Эмиры встали, поклонились султану и разлетелись по своим местам.

Роковое решение

Черные тучи с востока наползали на притихший город. Мгла охватила бескрайнюю ширь горизонта, закрыла серебряный блеск луны, поглотила алмазное сияние звезд. Редкие вспышки молний высвечивали смутные очертания разрушенных домов и хаос на заваленных сломанными деревьями улицах. Де Лузиньян стоял на краю обрыва и наклонившись навстречу ветру, зачарованно смотрел на зловещее нашествие тьмы. За его спиной, в мрачной бездне, бились о скалы разъяренные волны, выбрасывая вверх облака водяной пыли. Вихри сырого воздуха холодили лицо, ледяные капли