Королева сурово нахмурилась.

– За последнюю неделю я побывала в чешуе шести драконов из разных племён и даже в шкуре одного человека, и только один из них оказался злым. Теперь я лучше всех разбираюсь в чужаках и могу утверждать, что по крайней мере несколько из них достойны доверия.

– Аж целых несколько! – шутливо вытаращила глаза Рысь. – Неужто правда?

Снежна пихнула её хвостом.

– Допущу даже, что большинство… хотя вот насчёт тебя не уверена, особенно когда строишь самодовольные рожи!

– Ладно, виновата, – рассмеялась подруга, – но всё равно права. – Она глянула на темнеющее небо, где уже мерцали первые звёзды. – Поздновато лететь во дворец, тебе не кажется? Может, заночуем в снегу? Ещё одна целая ночь вдали от дворца!

– Согласна, – кивнула королева и обернулась к солдатам, – а вы?

Они потрясённо заморгали, затем старший поклонился:

– Конечно, ваше величество, как прикажете.

Как приятно было снова оказаться в краю ледяных драконов, где всегда можно уютно устроиться в постели из пушистого снега. Покатавшись по нему как следует, чтобы вычистить грязь из чешуи, и ощутив себя восхитительно чистой и холодной, Снежна свернулась уютным клубком и взглянула на кольцо с опалом. Целые сутки без видений – если они совсем закончились, то почему оно так и не слезает с когтя? Может, затаилось, чтобы потом вывалить на неё целое сонмище жутких кошмаров?

– Эй, кольцо! – шепнула она. – Я терпела все твои выходки, докладывала о видениях всем, кого они касались, и даже заключила договор с воришками! Ты этого добивалось? – Молочный опал довольно мигнул – раз, другой. – Но если вдруг осталось хоть одно видение, я очень хотела бы всё-таки узнать, что случилось с магией дракомантов, почему она не работает, хотя так пригодилась бы драконам с Панталы? Можно ли её наладить как-то, а если нет, тоже хотелось бы знать, чтобы не волноваться больше… не подскажешь? – Камень замерцал снова, будто размышляя. – Ну ладно, – пробормотала королева, уже проваливаясь в сон, – как хочешь, всё равно спасибо…

Дождь, снова дождь… как всегда. Проклятое Земляное королевство, в нём всё неприятно, от бескрайнего хлюпающего болота до нескончаемого бульканья воды со всех сторон. Промозглая сырость круглый год, от которой нет спасения даже здесь, в глубине пещеры, и вечный страх, что королева Цапля узнает о беглянке, и придётся снова улетать куда-нибудь в другое королевство.

Так или иначе, оставаться в крепости песчаных было никак нельзя, и не исключено, что вернуться в пустыню не удастся никогда, по крайней мере пока жива королева Скорпиона, а жить ей предстоит долго благодаря заклятиям здоровья и долголетия, которых она потребовала и получила.

Зато королеве не досталось главного, напоминает себе Тушкана: небесных драконов удалось спасти, а может, и не только их. Скорпиона ими не удовлетворилась бы, ей надо всё больше и больше – земель, власти, магии.

Такое впечатление, что дракомантия вытягивает душу не из Тушканы, а из королевы.

Нервно сжав когти, дракомантка проверяет себя. Хочется ли кого-нибудь убить? Да не особенно. А напугать, покуражиться? Пожалуй, тоже нет. Как насчёт маленьких драконят, всё ещё кажутся милыми, хочется приласкать?

Тушкана вздыхает, положив голову на лапы. Ей давно хотелось завести собственных драконят, но королева Скорпиона не подпускала к ней других драконов, а теперь, среди чужих, мечта далека как никогда.

А если применить заклятие?

Она вскакивает, осенённая идеей. Почему бы и нет? В драконье яйцо можно превратить любой камень… но вылупится ли кто-нибудь из такого яйца? А вдруг зародыш жизни должен содержаться в предмете изначально, иначе он не оживёт. Способна ли вообще магия дракомантов оживлять неживое?

Надёжнее было бы украсть яйцо другого племени и сделать дракончика внутри песчаным. Ну нет, это уже преступление!

Задумавшись, Тушкана потирает виски. Да-да, не стоит опускаться до воровства.

А если взять яйцо, скажем, змеи или страуса и превратить в драконье? Вот и вылупится дракончик, её собственный, который будет любить свою мать – всегда, целую вечность!

Захваченная новой идеей, Тушкана готова выскочить из пещеры под проливной дождь в поисках яйца… но останавливается на пороге. Не стоит так спешить, сейчас дракончику будет плохо с матерью-беглянкой, а если Скорпиона разыщет их, то использует его, чтобы снова подчинить непокорную дракомантку.

Придётся подождать. Заклятие долголетия действует не только на королеву. Дракоманты могут жить вечно, если захотят. Вот не станет проклятой Скорпионы, тогда пусть и вылупится дракончик, и с ним вместе можно будет вернуться в родные пески.

Замечательный план… и совсем не злой, правда? Ну конечно!

Обхватив себя крыльями, Тушкана прижимается к стене пещеры и засыпает, мечтая о прекрасной дочери.

* * *

Наконец-то она дома, в родной пустыне, спустя шесть десятков лет добровольного изгнания. Долго, очень долго оно длилось – вполне достаточный срок жизни для любой королевы, особенно столь жадной до власти.

Впрочем, королевы внезапно умирают от сердечного припадка в любом возрасте, даже без помощи магического заклятия. Да и в самом деле, шестьдесят лет правления – куда уж больше.

А дочь у Тушканы получилась и правда почти идеальная, и здесь, на прекрасной родине, стране песков, ветра и вечно ясного неба, они будут наконец счастливы.

– Добро пожаловать домой! – шепчет мать. Тушкана-третья не отвечает, она немного дуется, потому что случайно узнала о судьбе Тушканы-второй. Что ж, бывает. Мать даже не собиралась упоминать о той дочери, с которой так неудачно вышло – какая разница. Теперь её нет, есть другая, и они вместе, что ещё нужно для счастья?

– Я хочу другое имя, – ворчит младшая Тушкана, – своё собственное.

– Зачем, разве Тушкана плохое имя?

– Хочу быть сама по себе, – фыркает дочь, – а не одной из твоих сотен копий!

– Да какие сотни? Не было никаких сотен!

А впрочем, тоже идея, почему бы и нет? Понаделать много-много, а потом выбрать лучшую по характеру! Кому нужны мрачные зануды? Кстати, сама Тушкана никогда не была брюзгой, так что эта последняя, если вдуматься, и не копия вовсе – с точным своим подобием небось приятнее было бы общаться.

«А не злая ли это идея?» – шепчет внутренний голос, но еле слышно, как будто издалека.

– Может, и были сотни, но я о них никогда не узнаю, – бурчит Тушкана-третья. – Только мне совсем неохота быть какой-нибудь… восемьсот сорок седьмой!

Да уж, столько уже слишком. Учить каждую охотиться, отвечать на бесконечные вопросы об одном и том же, раз за разом – с ума сойдёшь. Хотя ещё несколько можно и сделать потом, вдруг получится удачней.