Он улыбнулся мне, обнажив черные зубы, выкрашенные по киренской моде.

— Мой дорогой друг вернулся после долгой, долгой разлуки.

Я поприветствовал его чуть заметным поклоном.

— Мой дражайший наперсник делает мне честь, отмечая мое отсутствие.

— Слабое признание многих ценных услуг, которые оказал мне мой возлюбленный союзник. — (Тем временем рабыня взяла наждачный камень и принялась осторожно подпиливать ногти на ногах господина. Лицо Лин Чи при этом не выдало ни единым движением, будто он что-то заметил.) — Многое случилось с моим ближайшим другом с тех пор, как мы виделись с ним в последний раз.

Я ждал, желая услышать, что ему обо мне известно.

— Несколько недель назад мой брат попросил у меня разрешения пройти на мою территорию. Я был рад оказать ему столь драгоценную услугу. Мой брат приходил, мой брат задавал вопросы. Человек, киренец, мертв. Потом агенты обыскали его дом. Они сказали, что покойный убивал детей, сказали, что он убил белую девочку. Теперь мои люди говорят о темных существах, что прячутся в тени и ведут охоту на детей Древней страны, и о констеблях своей новой родины, которые этому попустительствуют. — Его золоченые ногти продолжали отбивать такт: цок-цок-цок. — Да прославится Небесный император, чьи пути невидимы, но тверды намерения воздавать за всякое зло. Благословенны те из нас, кто твердо следует Заоблачному Пути, ибо шаги наши видимы Высочайшему из его министров. Пусть слова наши изрекаются без хитрости, пусть будут наши деяния направлены к славе его Вечного Величества.

Да заткнись ты уже, каменноликий ублюдок.

Лин Чи разразился дребезжащим, словно треск цикады, хохотом и сделал неопределенный жест куда-то в угол. В тот же миг к его трону подошел мальчик с трехфутовой трубкой, вырезанной в виде дракона с длинным хвостом, и поднес ее к устам господина. Лин Чи затянулся и выдохнул в воздух зловонную смесь табака и опиума. Затем движением длинного ногтя он предложил трубку мне, но я покачал головой, и он отослал мальчика назад в тень.

— Благочестие моего союзника — источник вечного вдохновения. И все же… — Его глаза помрачнели, крошечные карие зрачки очертились черными кольцами. — Многочисленны демоны беззакония, что поджидают на пути просветления, и путь сей извилист. Нет большего наслаждения Властителям Зла, чем извращение деяний праведника в собственных темных целях.

— Слова моего соотечественника — услада для моих ушей и облагораживание души, — сказал я.

Его коготки продолжали мерно постукивать.

— Мы лишь бедная, окруженная ночной мглой община, ведущая борьбу за выживание на чужой земле. Эти грязные делишки, отвратительные деяния мрачного и извращенного разума… Все это грозит нарушить тонкое равновесие между нашей крошечной стайкой и морем акул, в котором мы плывем. — Я ничего не ответил, и через пару мгновений Линь Чи продолжил: — Я лишь престарелый дед, чьи соотечественники, заблудшие в хаосе вашей страны, ищут совета и защиты. То ничтожное уважение, которое я заслужил, испарилось бы, словно роса поутру, не будь я способен защитить их от неправедных нападок притеснителей.

— Благословением богов деяния убийцы раскрыты, и угроза детям Небесного императора миновала.

Ногти Лин Чи прекратили отбивать такт.

— Угроза не миновала, — прошипел он, и я испугался, что наша беседа вот-вот обернется насилием. Однако он потерял хладнокровие лишь на миг, вспышка гнева была такой краткой, что я едва был уверен, что она не померещилась мне. Его пальцы вновь забарабанили в привычном ритме, и некоторое время в полумраке комнаты слышалось только эхо их стука. — Нашли еще одного ребенка. Ужасное событие. Твои собратья уже взывают к отмщению еретикам. Уже требуют ответных мер.

Я постарался сохранить непроницаемый вид. Еретики — удобная мишень для круглоглазых, но и угроза насилия с их стороны — одна из причин, позволяющих народу Лин Чи держаться на равных с другими. Так на что же он жаловался?

Лин Чи подал знак слуге, и тот поднес трубку во второй раз. Лин Чи приложился к ней и выпустил впечатляющее облако пара.

— Сегодня я ужасно волновался за безопасность моего близкого друга.

— Мне лестно слышать, что столь высокое лицо находит мое благополучие достойным внимания.

— Этим утром блуждающее око поведало мне, что мой друг был арестован агентами Короны, — Лин Чи прищелкнул языком, что следовало понимать как знак сожаления, причудливый и неестественный, похожий на то, как волчица вылизывает новорожденного. — Ужасным было отчаяние в моем доме. Я велел своим слугам облачиться в белые одежды и начать сорокадневный траур, как полагается чтить смерть дорогого товарища. — Он повесил голову в притворной скорби, соблюдая положенную минуту молчания. — И потом произошло нечто необыкновенное! — Улыбка вновь появилась на его губах, хотя и не дошла до его глаз. — Пришло новое послание. Мой союзник вышел из дома правосудия! Велика была радость, с которой мы получили известие об освобождении моего брата! Я приказал вывесить гирлянды горящих хризантем и зарубить в его честь черного петуха. — Он задумчиво вскинул голову. — Но при всей моей неподдельной радости любопытство не оставляло меня. Ибо, сколь много рассказов ни слышал я о тех, кого забирали в подвалы Черного дома, никогда не доходила до моих ушей весть о человеке, которому позволено было оттуда уйти.

— Визит моих бывших коллег стал для меня неожиданностью, как и мое освобождение. Ужасны деяния правительства, не живущего в гармонии с небесами.

— Бывших коллег…

— Утонченность слуха моего друга сравнима лишь с совершенством его понимания.

— Слуги твоей королевы коварны, их цели непостижимы. Велика должна быть важность того, кто вовлечен в замыслы Черного дома.

Разрозненные части сложились, и я наконец постиг цель этого нескончаемого расспроса. Лин Чи думал, будто Старец играет против него, будто смерть киренца была первым ходом, будто я втянут в эту игру и мой арест служил прикрытием нашей встречи. Невероятность подобной схемы не предоставила бы мне надежной защиты от кинжалов головорезов Лин Чи, случись ему довериться своим подозрениям.

— Какую важность могут представлять честные граждане для законных властей, если только не затуманены их глаза?

— Думаю, мой брат в этом прав. И все же… Я простой человек, — сказал он, сделав паузу, чтобы дать нелепому заявлению время раствориться в дыму. — Потому говорю со своими почтенными братьями просто. Я не ведаю, какая беда тревожит Низкий город, но не могу не заметить, что после вторжения моего друга круглые глаза жаждут крови моей родни, а Черный дом вынюхивает что-то возле моего дома.

В дальнейших спорах не было смысла.

— Слова моего союзника — вода на иссохшую землю.

Лин Чи закрыл глаза и положил ладонь на лоб, трудно было отказать ему в театральных талантах.

— Воистину заботы отцовства лежат тяжким грузом на моем челе. Многие дни задаюсь я вопросом: как мне продолжать нести эту ношу? Многие ночи мечтаю о том, чтобы император призвал меня к себе. Я нахожу утешение лишь в убеждении, что мой союзник предложит помощь моему слабому телу и успокоение стареющему разуму.