Еще у нас здорово получалось изобретать неологизмы. Причем, с философским подтекстом. Посудите сами – глядя на картинку, где лошадь тянула сани, Айыы Сиэна изрекла: «Везучая лошадь».

Тема природы – вообще была самой выигрышной. Вот и сегодня, я был в ударе, рисуя представителей фауны, рыскающих по флоре, дорисовывал контуры холмов, а ученица прилежно шевелила губами, осваивая новые слова. Собрался уже переходить к птицам, как послышался скрежет отодвигаемого камня. Странно, что его потревожили задолго до ужина (время я чувствовал пузом), да еще и на всю ширь. Кажется, будет какая–то пакость. И, точно – в камеру стремительно вошли два цверга. Ухватив меня, безо всяких церемоний выволокли наружу.

И зачем было тащить? Я бы и сам прекрасно дошел. Но кто меня спрашивал? У тюремщиков свои соображения. Думаю, будь они ростом побольше, то с удовольствием протащили бы и по каменному полу, а так, только завернули назад локти.

Мы передвигались быстро, почти бегом и я едва успевал следить за дорогой. Вначале она шла вдоль подземной реки, потом резко свернула и превратилась в каменный тоннель, ведущий куда–то вверх.

Тоннель был довольно широкий – мы втроемсвободно шли по нему, да еще и оставалось место, а вот освещение оставляло желать лучшего – какие–то гнилушки под потолком, светящиеся желтым светом. Его хватало лишь для того, чтобы видеть направление, а не поверхности стен и пола. Но они–то меня как раз и интересовали! Пол представлялся гладким – я ни разу не запнулся, стены – тоже. Хотелось бы верить, что проход был создан самой природой, а иначе, все наши выкладки идут прахом. Мы с Ярославом предполагали, что цверги появились на Земле недавно. К тому же, техническое развитие остается на уровне нашего X – XI веков. Пробить тоннель в камне (пусть это лишь известняк) одними кирками и ломами, требует немалых затрат времени. Либо – достаточно сложных машин. И то и другое, вкупе с умением карликов манипулировать временем, выглядит плохо. Нет, я по жизни оптимист и не сомневался, что рано или поздно мы с ними покончим. Но если эти твари имеют технику, укрепят базы, они успеют натворить много дел. Но пока утешал себя тем, что карлики лишь обнаружили высохшее русло подземной реки и, «довели его до ума».

Довели, не довели, а вот мы дошли. Ну, или пришли, куда полагалось – к огромной, в три человеческих роста, двери, отделанной костью. Мне даже показалось, что это сплошная кость, но таких огромных костей не бывает. А если и бывает, то какому зверю она бы могла принадлежать? Будь я Кювье, то может и сумел бы реконструировать, а так… Ну, будем считать, что это просто очень хорошая работа – умелый мастер сумел подобрать нужные оттенки и сделал настолько плотное соединение, что его не рассмотреть невооруженным глазом.

Мои конвоиры, оказавшись перед дверями, замерли, вытянув руки – те, что были свободны от держания моих локтей, вдоль туловища и, вытаращив глаза не то в ужасе, не то в благовейном почтении. Не знаю, как такое положение называется у них, а у нас это именовалось бы «смирно». Так стоит рядовой солдат, в преддверии выхода генерала. Хотя, рядовой в силу возраста и короткого опыта еще не осознает, что из себя представляет такое большое начальство. Здесь уместнее сравнение с офицером из глубинки, надеющимся на перевод в Москву.

Но порыв пропал зря. Когда створки распахнулись, вместо возможного начальника из дверей вышла еще одна пара цвергов. Судя по тому, что кроме набедренных повязок у этих имелись еще и кожаные «майки» – рангом повыше. Не удостоив и взглядом предыдущих конвоиров, ухватили меня под локотки и снова повели.

На сей раз проход был еще шире, а освещение куда ярче, а пол под ногами уже не каменный, а вымощенный какой–то коричневойплиткой, округлой формы, слегка выступавшей по центру. Отделка стен была гораздо интереснее, чем в предыдущем коридоре (ну, или тоннеле, как правильно?) – узор, похожий на древнегреческий меандр – бордюр, составленный не то из прямых углов, не то – из кусочков свастики, складывающийся в непрерывную линию. Кажется, с точки зрения философии меандр символизирует непрерывную добродетель, а изгибавшиеся углы – попытки человека от оной добродетели отрешиться. (Ну, или как–то так…)

Мне понравилось сочетание коричневых и ярко–желтых цветов, из которых состоял бордюр. Интересно, из чего выполнен сам меандр и его фон? На дерево не похоже, для камня – слишком ровные оттенки, нет посторонних вкраплений. Может пластмасса? Подумав, сам же посмеялся своему предположению – это кость.

Чем дальше я шел, тем меньше нравились помещения, по которым меня вели. Похоже, я ступаю по плиткам, изготовленным из черепов.Интересно, кому они принадлежали? Для человека – великоваты, раза в два больше моего.

По моим подсчетам, мы прошли не меньше километра, пока конвоиры не подвели меня к очередной двустворчатой двери, где меня ждали … нет, не новая пара карликов, а старые «знакомые», которых мои друзья из Застеколья называли «терендеями». Мне же они напоминали давно вымерших неандертальцев. (Может, «паркет» и был сделан из их черепов? Не факт, но это я так, как рабочую гипотезу…)

Пара волосатых мужиков, перед которыми и Валуев покажется подростком, без оружия, зато в новехоньких шкурах, посмотрели на меня лениво и высокомерно. Под локти они брать не стали, а лишь кивнули – мол, вперед!

Не скажу, что сильно испугался терендеев, но пожалел, что при себе не оказалось кистеня. Пусть не того шара на цепочке, которым я проламывал черепа в моем первом бою, а хотя бы какой–нибудь гирьки на шнурке. Ну, раз нет, так уж нет, что поделать.

Забавно, но только сейчас понял, почему тюремщикам (виноват, охране и конвоирам) запрещено входить в камеру с заключенным с оружием. Будь у терендеев какое–нибудь копье, я попытался бы его отобрать. Не знаю, вышло бы из этого что–то толковое, нет ли, но попытался. (А ведь могло и получиться!)

Я шел по очередному проходу, по ширине и высоте напоминавшему школьный спортзал. Пол, выложенный в «ёлочку» узкими прямоугольниками бледно–желтого цвета теперь действительно напоминал паркет, а стены украшены батальными сюжетами – огромные цверги расстреливают из арбалетов маленьких врагов. Любопытно, почему враги–лилипуты? Решили сэкономить кость? Или, из идейных соображений? В Древнем Египте фараон–победитель изображался во весь рост, а его противники – хетты, нубийцы, рисовались величиной с кошку. Но там хоть можно разобрать – кто есть кто. Тут же, неприятель изображался настолько мелким, что не поймешь – кто такие, или, что такое? После пребывания в Застеколье очки на минус три, которые я носил с двадцати лет, оказались не нужны, но все же не смог разобрать – люди это или иные существа? Кажется, у некоторых торчали хвосты, а вот тут, где изображение было покрупнее, у поражаемого врага было три глаза…

Возможно, тут и не в зрении дело, а в том, что я не верил своим глазам. Все–таки, есть у нас привычка «подстраивать» увиденное под собственное сознание. Ну, не встречал я людей ни с хвостами, ни с глазом на лбу. (Впрочем, это не означает, что их нет.)

К изделиям из кости я отношусь сдержанно. И где–то – равнодушно. Недавно видел по телевизору передачу, посвященную Юджину фон Брюнхенхайну, прославившемуся после смерти. Пекарь, не получивший никакого образования, раскрашивал кости мелких животных и делал из них сказочные замки, королевские троны. Теперь эти изделия стоят в самых престижных галереях, а коллекционеры готовы платить за них любые деньги. Меня его произведения не вдохновили. Ну да, каждому свое.