хреновиной! А ну, казаки, айда!

Рогожа вскинул саблю и вся ватага понеслась добивать немногих оставшихся рогачей. Они неохотно огрызались стрелами, предпочитая бросаться наутек, стоило им только завидеть конных казаков, которые во всю прыть неслись к ним с копьями и саблями наперевес. Им не понадобилось долго возиться, чтобы рассеять ряды конников. Стоило только последней рогатой голове скатиться в траву, как отряд Рогожи устремился в лес, оглашая окрестности веселым свистом.

Рядом с полыхающей шинкой было не продохнуть от гари, разбросанных тел, иссеченных стрелами, и стонов умирающих. Один из них, недобитый воин в рогатом шлеме, лежал в луже собственной крови и звал на помощь, одновременно пытаясь отбиться от девок-подавальщиц во главе с шинкаркой, которые с яростным визгом отводили душу — топтали и драли рогача за космы.

Каурай не стал им мешать — еще предстояло отыскать связку со штыками и броней, которую он оставил под окнами полыхающий шинки. Однако искать долго одноглазому не пришлось. По счастью, в суматохе никто и не подумал прихватить ни черепушку, ни другое барахло.

— Гриш, дуй в лес и разыщи Красотку, — приказал он мальчику. — Она не могла ускакать далеко. Только не попадись никому, по округе наверняка еще рыскают недобитки. Держи — на всякий, — сказал одноглазый и сунул ему в руки кинжал.

— Куда?.. А как же ты?..

— А я пойду пошурую в кустах, — кивнул он в сторону леса, где без устали кипела схватка. — Помнишь, как надо свистеть?

Игриш кивнул — свистеть он умел замечательно. Каурай показал ему как правильно подзывать Красотку. Несильно, чтобы не привлечь кого не надо, но даже на тихий свист скакунья охотно поворачивала голову и фыркала в ответ.

— Отлично, беги. Только один момент…

— Да?

— Помоги мне убрать этого монстра в ножны.

— А? Меч?

— Куроук легко вытащить, а вот сунуть обратно бывает проблемой. Особенно ночью, и когда вокруг пахнет кровью.

Одноглазый говорил правду — клинок в его руках продолжал вибрировать и сочиться «соком», словно не мог дождаться, когда им снова будут забирать жизни. Странная жидкость проступала на темном металле и скатывалась с острия на землю.

— Держи крепче. Как можно крепче.

Игриш сглотнул и принял ножны. Они уперли их в землю, и Каурай принялся вгонять клинок внутрь — с трудом, словно тот вообще не предназначался для этих ножен. Но меч все же входил, пусть и рывками, однако, оказавшись почти у гарды, встал намертво.

— Держи, держи его! — прошипел одноглазый, вытащил откуда-то молоток и принялся долбить им по навершию, вколачивая меч в ножны, словно ржавый гвоздь. Когда гарда таки ударилась об устье, замок слегка щелкнул.

— Сделано! — выдохнул одноглазый и вытер пот со лба. — Будем надеяться, что сегодня он мне больше не понадобится…

— Уверен? — спросил Игриш, оглядываясь на бушующий лес.

Каурай закинул меч за спину и нагнулся. Следом в его руках оказалась богато изукрашенная сабля. Рукоять сжимала чья-то отрубленная рука — одноглазый разжал скрюченные пальцы и отбросил конечность в сторону.

— Нет. Но я постараюсь обойтись этим. А ты не теряй времени — Красотка наверняка поскачет к водопою или еще куда, где можно набить брюхо. Лучше, чтобы первым ее нашел ты, чем какая-нибудь морда, — сказал Каурай и, не прощаясь, пустился бежать.

Игриш провожал одноглазого взглядом до тех пор, пока его горбатый силуэт, нагруженный железом, не пропал среди деревьев, а затем повернулся к его вещам. Белеющий в траве череп приветственно “подмигнул” ему розоватой глазной впадиной. Стоило ему коснуться черепушки пальцем, как на ухо кто-то рявкнул:

Куда тянешь руки загребущие, малец?!

Едва не свалившись наземь с такого окрика, Игриш готов был провалиться сквозь землю, однако, кроме охающих и пары стонущих раненых женщин, вокруг него никого не было.

Да здесь я, здесь, — рычали жутким скрежещущим голосом, словно строгали металлом металл. — От тебя, парень, за версту несет магией. Ты весь в пыльце. Аж светишься.

И захохотал. Мерзко и крикливо.

Игриш сглотнул, осознав, что это голосит черепушка Каурая, которую он то и дело именовал словом Щелкун. Ага, не шутила Маришка, когда говорила, что эта самое мерзкое и злобное существо на свете.

Воровато оглянувшись, Игриш прижал протестующую черепушку к груди и побежал по копытному следу.

Глава 17

Каурай бежал на звон стали и рокот выстрелов, которые с каждым шагом звучали все ближе. Колчан с болтами он держал под рукой, хоть и не рассчитывал, что сумеет быстро зарядить арбалет на бегу. Впереди зашуршали кусты, и одноглазый насторожился — сослепу накинуться на него мог кто угодно…

Сбитая рогатая шапка набекрень, выпученная глаза и повисшая плетью, перебитая рука. Тратить драгоценные стрелы на такого бессмысленно. Тогда Каурай, не сбавляя хода, выставил вперед саблю. Бегущий споткнулся и со всего маху налетел грудью на острие. Одноглазый встретил его плечом, и бедолага отлетел в сторону, соскочив с клинка. Смерть он встретил молча.

Каурай бежал дальше ведомый звуками боя.

Очень скоро тьму прорезали огни факелов, а за ними показались и чубатые головы. Стоило ветке хрустнуть под его стопой, как все как один обернулись, вскидывая арбалеты с пищалями.

— Свои! — воскликнул Каурай, поднимая руки. На мгновение ему показалось, что в него сейчас плюнут десятком свинцовых мух, и поминай как звали этого одноглазого… Но он недооценил выучку хлопцев Кречета, и стоило ему выйти на свет, как смертоносные игрушки уперлись в землю.

— Да это же одноглазый! — расплылся в улыбке здоровяк Повлюк со своей бессменной бомбардой на плече. — Задерживаетесь вы что-то, ваше благородье! Мы тут панов-разбойничков уже пощекотали.

— Всех?

— Осталось немного, гляди еще их по леску помурыжим, кто убечь не успел, а там можно будет и соснуть маленько… — сказал он и в подтверждение своих слов оглушительно зевнул, прикрывая рот кулаком.

— А, вот и ты, — вышел из-за деревьев Кречет с коптящим факелом и лошадью на поводу. — Жив, как я погляжу.

— Как видишь, — кивнул ему одноглазый. Следом за паном головой показались и другие казаки — кто пешком, а кто на лошадях.

— Кликайте всех — выходим из лесу! — приказал Кречет. — Коней утром искать будем. Не хватало нам еще на засаду нарваться в эдакой-то темени.

— Мы им так вломили, вовек теперь не забудут, пан голова! Поджилки у них-то поди трясутся, засаду-то устраивать! Факт!

— Может быть, но бегать по лесу не знамо куда, да еще и в потемках не можно, — покачал усами Кречет. — Ранко видали?

— Неа. Бегает где-нибудь поди.

— Смерти ищет! Как бы голову не потерял на своих бегалках, дурачок, — сплюнул голова