К киоску подошел плечистый парень в темных очках и купил пачку сигарет. Отходя от прилавка, он тихо произнес:

– За тобой следят. Иди к дороге и лови машину. Встречаемся на Кутузовском.

Юльке казалось, что она снимается в главной роли в боевике. И порой ей было невдомек, почему она не слышит окриков режиссера. Однако ответ на это нашелся быстро: она классно играет, придраться не к чему. Даже не взглянув на партнера, Юлька отпила еще немного воды и подошла к краю тротуара.

То же самое сделали двое парней лет по 25–26. Они стояли в некотором отдалении от нее. Антон заметил слежку за Юлей, когда та во второй раз остановилась у киоска. Потом он перепроверил себя и убедился, что те двое в техническом отношении не совсем хорошо подготовлены, так как за ними ни на близком, ни на дальнем расстоянии не следовала машина. Наконец он окончательно определился в выборе наиболее подходящего места, чтобы освободить Юльку от «хвоста».

Сейчас она деловито договаривалась с водителем остановившейся машины. Те двое, похоже, тоже удачно остановили машину; во всяком случае, к обочине, мигая правым поворотником, прижимались «Жигули» девятой модели.

Юля закончила переговоры и уже садилась в машину. «Девятка» остановилась, один из парней потянулся к ручке.

Антон все это время находился в пяти шагах от них, глубоко затягиваясь сигаретой. Улица была достаточно широкой, позади киоска – в десяти-пятнадцати шагах – зиял проход между жилыми домами. Антон хорошо знал это место и представлял, как можно быстро исчезнуть. Именно поэтому маршрут Юли был оговорен заранее. Если ничего подозрительного за ней Антон не обнаружит – все в норме; если все же будут следить (что, по мнению Антона, было маловероятно), то уйти этим двором было легко. Или не очень сложно.

Итак, понял Антон, за Юлей установлено наблюдение. За те четыре раза, что она делала остановки, он точно определил следивших: их было двое. По мере продвижения Антон пытался решить непростую задачу: кто следит сейчас за девушкой – силовики или люди Дробова? Последних он не исключал, но все же надеялся, что они не будут вести наблюдение за его квартирой. Оказалось – наоборот. Генерал выставил своих людей в достаточном количестве, если они смогли заметить или вычислить Юлю и послать вслед за ней преследователей. Логично было предположить, что за Сергеем Образцовым сейчас тоже следят, даже наверняка следят; это Антон узнает только после того, как избавит Юлю от «хвоста». Значит, людей генерала было по меньшей мере шесть.

Выводы Антона были стройными, но безрадостными. И еще он так до конца и не определил, чья рука сейчас тянется к ручке машины – милиционера или боевика Дробова.

Парень немного нагнулся, открывая дверцу машины, и Антон, экономя драгоценные мгновения, с ходу ударил его ногой в голову. Второго он просто толкнул руками и снова переключился на первого, вкладывая в удар всю силу. Теряя сознание, тот заскользил пальцами по дверце.

Второй еще не успел встать. Опираясь об асфальт левой рукой, он непроизвольно поднял правую вверх. Антон перехватил ее, выворачивая пальцы и резко поднимая парня. Через секунду тот, стоя перед ним на цыпочках, получил сильный удар под ребра и правый боковой в голову…

Как-то Романов сказал:

«Я, Антон, учу солдат, как учил своих очень известный командир-спецназовец. Он спрашивал бойца, страшно ли тому одному ночью в лесу. Боец, подумав, отвечал: «Да». Тогда ему же говорили: «Теперь представь, что ты – волк и этот лес твой. Страшно тебе?» – «Нет», – отвечал солдат. Понимаешь, Антон, ничего не боятся только сумасшедшие. Нормальные люди, даже очень смелые, испытывают чувство страха. Но в том и изюмина: смелый человек преодолевает или может преодолеть чувство страха. Слабый не преодолеет его никогда».

…Когда второй преследователь упал на асфальт, Антон почувствовал себя волком – волком в своем лесу. Он не преодолевал страх, сейчас он просто ничего не боялся и в то же время не чувствовал себя сумасшедшим. В нем происходила какая-то метаморфоза.

«Это мой лес, и я в нем хозяин».

Как ни решительно был настроен Антон, теперь нельзя было терять ни секунды.

Прохожие шарахнулись от него, когда он ринулся к спасительному проходу. Миновав пятнадцатиметровый затемненный участок, он выскочил во двор. Теперь ему предстояло пробежать лабиринт из однотипных застроек и оказаться в 8-м Новоподмосковном переулке. Затем, уже в спокойном темпе, он пройдет еще один квартал.

Оказавшись на Новопетровской улице и на всякий случай перейдя дорогу, Антон остановился у телефона-автомата. Бросив в щель жетон, он набрал номер Светланы Рогожиной. Она взяла трубку после первого же звонка.

– Примаков звонил?

– Да, – почему-то тихо ответила Светлана.

Антон застыл, предчувствуя беду.

– Что случилось? – хрипло спросил он, отгоняя страшные мысли, разом обрушившиеся на него. Они несли в себе все – начиная от накрытого белой тканью тела Сергея Образцова, лежащего на проезжей части, до обезображенного взрывом лица. Последнее, что резануло его мозг, было связано с отравляющими веществами: посиневшее лицо с пеной у рта; Сергей широко открытым ртом ловит воздух, но кругом отравленная атмосфера.

Антон тряхнул головой: наваждение. Последнее видение было настолько впечатляющим и реальным, что осталось перед глазами.

– Что случилось? – повторил он вопрос, не слыша ответа Рогожиной.

– Я сама толком не знаю, Антон. Олег позвонил и сказал только, что Сергея взяли. Их было трое, они затолкали его в машину и увезли.

Вот и все. Антон опустил руку с онемевшей телефонной трубкой. Все… Образцов не смог уйти от наблюдения, и Примаков с Ващенко в этой ситуации оказались бесполезными, они были обыкновенными статистами. А виноват в этом только Антон, больше никто. Бессмысленно кого-то винить.

Он поднял трубку к уху, в ней звучали короткие гудки: без очередного жетона связь прервалась. Снова набрав номер Рогожиной, он сказал, что приедет немедленно.

– А где сейчас Олег? – спросил он, прежде чем повесить трубку.

– Как вы и договаривались, он будет ждать на Кутузовском. Сейчас, наверное, он на пути туда.

– Света, ты не против, если мы соберемся у тебя?

Рогожина словно готова была к этому вопросу, она ответила быстрее, чем Антон окончил фразу. Он поморщился и положил трубку. Впереди его ждут участие, жалость, которые ему не нужны. Надо будет пресечь это в самом начале, подумал он, направляясь к остановке трамвая 23-го маршрута. Эти мысли промелькнули в голове с какой-то злостью, а он по меньшей мере должен быть благодарен и самой Светлане, и Примусу с ребятами. Ничего, успокаивал он самого себя, мы еще посмотрим, кто кого. Теперь в этой фразе прозвучали ноты бравурного марша, и Антон растерялся окончательно. Он чувствовал, что ему необходимы совет, помощь. Все-таки он не был сильным: первая же неудача, пусть даже такая крупная, надломила его. «Я устал», – решил Антон, входя в трамвай. В оконном стекле он поймал свое отражение: высокий, в темных очках, с короткой стильной прической; рядом стояла женщина лет сорока на вид, внешне похожая на его мать. Он так и не увидел ее даже издали.