Меньше всего ему хотелось еще раз испытать на себе действие загадочной силы. Он и раньше знал, а за последние сутки особенно четко понял, что воздух – не его стихия. Топтать ногами песок гораздо приятней. Летать же… Летать лучше в космосе. Там падать некуда.

– И Тукшу захвати с собой, – попросила Охотница.

– Тукша – это у нас, простите, кто? – вежливо поинтересовался Влад и стал оглядываться вокруг.

– Тукша – это у нас он. – Тыяхша показала на жеребца. – В переводе с муллватского – Увалень. Имя у него такое.

Влад, искренне удивляясь странному чувству юмора того, кто назвал резвого жеребца Увальнем, схватил последнего за поводья. Тукша недовольно фыркнул, повел головой и дернулся в сторону. Охотнице пришлось прикрикнуть на животное. Только тогда конь смирился и позволил чужаку повести себя.

Влад отошел дальше по дороге шагов на двадцать. Потом – для верности – еще на десять.

И, не удержавшись, оглянулся.

Произносимых слов он не услышал, но увидел, как Тыяхша с напряженным выражением лица исполняет руками пассы.

Когда она закончила, произошло то, что, возможно, здорово поразило бы Влада, если бы он не устал в этот день удивляться.

Мертвец вдруг вздрогнул и выгнулся мостом, высоте которого позавидовал бы профессиональный гимнаст. Продержавшись в этой нелепой и напряженной позе некоторое время, он завалился набок и затих. Но секунд через пять вновь зашевелился, начал извиваться и трястись. А когда конвульсии прекратились, мертвец сел, потом встал и, повернувшись к Тыяхше, застыл в немом вопросе. Девушка не стала его мучить – указала верную дорогу, махнув рукой на запад. Оживший труп благодарно кивнул, неуклюже развернулся и, медленно переставляя негнущиеся ноги, отправился в указанном направлении. Пошел прямиком через придорожные кусты и дальше – вдоль края небольшого оврага.

Шафрановый шар Рригеля в ту минуту нырнул за высокий холм и, как бывает в таких случаях, оставил за собой след – широкую огненную полосу. На фоне пылающего зарева фигура уходящего в небытие мертвого курьера смотрелась особенно жутко. Влад невольно перекрестился.

После этого события минут двадцать шагали молча. Когда молчание стало невыносимым, Влад спросил:

– Что там дальше?

Тыяхша вздрогнула:

– Ты о чем?

– Все о том же. Об Охоте. Я кажется…

– Вижу. Ты, наконец-то, стал верить в существование Зверя.

– Поверишь, когда такое увидишь. И озаботишься.

– А на чем остановились?

– На том, что все эмоции, суть энергия, – напомнил Влад.

– Правильно, эмоции – энергия, – похвалила его Тыяхша, как учительница прилежного ученика. – Ты это понял. А дальше просто. Не только эмоции, но и Мир, являющий себя через эти эмоции, энергия. Энергия и ничего более.

Влад аж присвистнул:

– Час от часу не легче. Мир, по-твоему, не материален? – Он постучал себя по лбу. – Вот слышишь, как кость гудит? Материя!

– Материя – это всего лишь сгущенная энергия, – спокойно сказала Охотница.

– Чем же она сгущена?

– Словом, конечно. Придумает ум слово, и налипает на него энергия. Поэтому хорошо, когда слово правдиво, а когда лживо – худо.

– Ты всерьез веришь, что слово творит предмет?

– Я бы сказала – феномен.

– У-у, какие ты слова знаешь! – искренне восхитился Влад.

Тыяхша горделиво вскинула подбородок:

– Да уж, не ветром в люльку заброшена. Или ты хочешь, чтобы я из себя дурочку провинциальную разыгрывала?

– Не-а, не хочу. Мне как раз умные девки нравятся.

– Ой! – воскликнула Тыяхша. – Сейчас сомлею – я нравлюсь Носителю Базовых Ценностей!

Она произнесла это с такой язвительностью, что Влад смутился. По-настоящему смутился. И, сообразив, что ляпнул что-то не то, постарался вернуть беседу в правильное русло.

– Ты знаешь, – сказал он, – а на Земле когда-то жил человек, который учил, что вначале было слово.

– Правильно учил, – похвалила Тыяхша неизвестного ей человека.

– Якобы Бог сказал это слово, и все появилось.

– Правильно. Очень правильно. Только не появилось, а проявилось.

– Ну, пусть так. Как видишь, идея мне в принципе знакома, живет в крови, и отторжения не вызывает. Больше того, слова я люблю, они меня греют. Но что дальше?

– А дальше… – Девушка на секунду задумалась. – Дальше нужно уяснить, что в Мире все едино и все связано со всем. Абсолютно все. А значит, и ты. Ты связан со всем.

Влад с готовностью принял такое положение вещей.

– Ну и чудесно. Со всем так со всем. – Какое-то время он прокручивал в голове эту мысль, потом поделился с Охотницей выводом: – Тогда и все в Мире связано со мной.

– И ты со всем, и все с тобой, – подтвердила Тыяхша. – Ты связан с любым феноменом Мира, а любой феномен Мира – с тобой. Мало того, в определенном смысле ты – это и есть весь Мир.

– А Мир – это я?

– Ну да, конечно. – Она махнула рукой в сторону, где лежал бурый валун. – И вон тот камень на дороге – это ты. Возникнет желание, можешь поднять его в воздух и отшвырнуть.

Валун вдруг сорвался с места, завис на двухметровой высоте, потом отлетел по дуге в сторону и покатился в овраг. И там где-то с полминуты, ссыпаясь на дно, шуршал потревоженный щебень.

– Сможешь так? – спросила Тыяхша.

Влад мотнул головой:

– Это выше моего понимания.

– А ты разве понимаешь, как ты вскидываешь руку, когда ты ее вскидываешь?

– Рука – она часть меня.

– Я про то и толкую. Пойми, тот камень тоже часть тебя.

– Если бы он был в почке…

– Он и без таких сложностей часть тебя.

– И тебя?

– Бесспорно. Ведь все связано со всем.

– И я с тобой?

– Конечно.

– Приятно подумать, что ты и я – одно.

– Учу-учу не думать, а он все думает, – нахмурилась девушка. – Да еще и о всякой ерунде. Прекращай! Лучше приступай к тренировкам. Вон видишь впереди камень?

– Вижу.

– Сдвинь.

– В смысле – не прикасаясь?

– Ну конечно. Как еще?

Они остановились, и Влад попробовал. И до того сосредоточился, что аж пот на лбу выступил и позвоночник заныл в районе копчика. Но все равно ничего не вышло. Попытался еще раз – без толку. Не выходило. В третий раз пробовать не стал. Развел руками, дескать, извини, подруга, но такие чудеса мне не по силам, и признался: