Я иду с ней на кухню, которую, как мне известно, изготовили мастера из Оруста по индивидуальному заказу.

И там вижу нашего сына с виноватым видом. За его спиной огнетушитель. И я вижу, что вся прихожая будто засыпана снегом…

Гостьи буквально катаются по полу от смеха, слушая историю, как сын Ханны поигрался в гостях с огнетушителем.

– Вся одежда гостей и обувь… представляете. Дело было в январе, там и шубы были… Мне пришлось рассказать обо всем хозяину, и он был просто вне себя от гнева. От волнения он назвал новую жену Агнетой, а это имя его первой жены…

Давно уже Карин так не смеялась. Чистя зубы на борту, она улыбалась при мысли о всех смешных историях, которые услышала за этот вечер. У Люкке, судя по всему, был хороший брак. Она была спокойной и довольной. Сердце Карин сжалось при этой мысли. Она была единственной одинокой женщиной на это ужине. У всех остальных были мужья и дети. Ей стало грустно. Пару минут она стояла и жалела себя, но потом вспомнила про Сару. Та явно была несчастна в браке. «В один прекрасный день» – вспомнились ей строки из песни Сюсанне Альфвенгрен. Как там было дальше? «Лучше быть одной в одиночестве, чем одинокой в паре».

⁂

Маркус совершал свой обычный ритуал перед нырянием. Устроился в уединенном месте – на этот раз туалете, и включил музыку. MP3-плеер был маленький и красный. Цвет любви и страсти. Он снова подумал о Саре. В другое время, в другом месте они могли бы быть вместе. Те редкие совместные минуты, которые у них были, являлись для него драгоценными. Несмотря на то, что они знакомы недавно, Сара знала о нем больше, чем кто-либо другой. Она знала все. Сара помогла Маркусу сложить единую картину из разрозненных кусочков мозаики, которые он собрал. Они обсуждали и спорили, читали вместе старые документы, найденные девушкой в подвале Сири и Вальдемара, сравнивали их содержание с данными, которые раскопал Маркус, все ближе подбираясь к правде.

Она помогла ему узнать больше о прошлом матери и несчастном случае на лодке. Сара вспомнила, как из сумочки Сири выпало кольцо пару недель назад. Им нужно было добыть это кольцо, и Саре казалось, что она сможет это сделать.

Но чувство тревоги не оставляло Маркуса. Он не успел отправить письмо. И он знал слишком много о компании на борту, чтобы его вот так просто отпустили домой в Германию. Его единственным преимуществом было то, что они не знали о том, что ему все известно. После сегодняшнего плавания он пойдет домой, соберет вещи и исчезнет, никому не сказав ни слова. Кроме Сары. Она на всегда останется в его сердце. Томас даже не подозревает, насколько ему повезло. Если Маркус когда-нибудь женится, то только на девушке, вроде Сары. Если бы они только встретились до того, как она вышла за Томаса.

В трюме Бликстен, зажигая сигарету, обратил внимание на камеру в непромокаемой сумке. Маркус обычно всегда брал ее с собой. Но сегодня он был рассеян и оставил ее в сумке.

– Интересно, что он снимал? – спросил Бликстен.

– Девчонок? Нас? – рассмеялись мужчины. Море сегодня было капризным, и смех помог разрядить атмосферу на борту. Волны шумно бились о борт.

– Смотрите, это я, – сказал один из членов команды, включая камеру. – Лодки, красные домики. Типичные фото для немца. Они обожают такое. Он уже собирался отложить камеру, когда на очередной картинке оказался совсем не домик.

– Что за черт! – выругался он и постучал капитана по спине.

– Смотри!

Фото было сделано под водой. Это был ящик на дне моря, опутанный водорослями. Замок украшали знакомые символы.

– Ни хрена себе. Так это правда. Он все время был там, и мы его даже нашли. Только наш немецкий друг забыл нам об этом сообщить. Любопытно почему.

– Что будем с ним делать?

– Пусть ныряет. Глубоко. И долго. Ныряльщик – опасная профессия. Несчастные случаи случаются то и дело.

Он выключил камеру и положил обратно в сумку. Он был похож на капитана пиратского корабля. Морской закон суров по отношению к предателям. Нужно всем показать, что будет с каждым, кто предаст общее дело. Выпустив штурвал, он пошел и достал кусачки, способные перерезать даже стальной трос. Он протянул их Мольстедту, нагнулся и шепнул ему что-то на ухо. Мольстедт кивнул.

Маркус закончил слушать классическую музыку, выключил плеер, смотал наушники, сунул во внутренний карман, застегнул молнию защитного костюма и вышел из туалета.

– Мы на месте, – сообщил мужчина за рулем. – Вот и корабль, – добавил он, показывая на светящуюся точку на экране. – Это последний на сегодня, – закончил он, кидая взгляд на часы.

Ныряльщики приготовились. Ласты не хотели натягиваться, и Мольстедту пришлось помочь ему. Маркус надел водолазную маску, натянул перчатки и спиной вниз нырнул в воду. Мужчины кивнули друг другу. Море волновалось, словно протестуя против их коварных планов. Достаточно людей потеряли жизни в водах вокруг Патер Ностер. Вслед за Маркусом нырнул Мольстедт с кусачками в руках.

Патер Ностер, 1963 год

Он улыбнулся Элин, и тут его снова скрутил приступ рвоты. Море несколько дней штормило, и они не могли покинуть Хамнесшер. Им пришлось остаться у отца Элин и ждать, пока Арвиду станет лучше.

Она плохо помнила прошедшие события. Не помнила, как она упала за борт, помнила только, что плыла и плыла, пока не лишилась сил и во рту не появился вкус крови, помнила, как сильные руки схватили ее и вытащили из воды. Она ударилась локтем о борт. Открыв глаза, Элин увидела, что лежит на палубе, а рядом с ней Арвид. За штурвалом стоял ее брат Карл-Аксель.

Сутки прошли с тех пор, как они отправились на прогулку на яхте. Арвид с трудом дышал, вдыхая воздух маленькими порциями, словно что-то мешало ему вдохнуть полной грудью и наполнить легкие кислородом.

– Дыши, Арвид, ты должен дышать! – шептала ему Элин, стараясь не показывать своего отчаяния. Она легла рядом и положила его голову себе на плечо. Она осторожно начала напевать «Ноктюрн» – тот фрагмент, который Арвид пел их неродившемуся ребенку, но слова все никак не шли на память. С трудом она вспомнила:

Спи, дружок, ночь наступает!

Любовь охраняет твой мирный сон!

Она поцеловала Арвида и погладила по голове, взяла его руку и прижала к своему животу. Уголки его губ приподнялись в улыбке. Элин обвела кончиком пальца контуры его губ. Арвид сделал свой последний вдох и затих. Ей вспомнилось, как он сказал, что, когда впервые увидел ее в «Брэутигамс», у него перехватило дыхание от восхищения перед ее красотой. В животе шевельнулся ребенок: он тоже не хотел расставаться с отцом.

Врач, друг ее брата, уже ничего не мог поделать. Только предупредить, что ей стоить быть осторожней. Если зло расправилось с ее мужем, то и ее они не пощадят. Пока никто не знал, что Элин жива. В розыск были объявлены оба. Отец сказал, что это только ей на руку. Мало кто был в курсе, что они с Арвидом поженились, и никто не знал, что она носит его ребенка. Со слезами на глазах и болью в сердце Элин накрыла мужа одеялом. Эрлинг взял ее руки в свои и пообещал, что обо всем позаботится. Он не стал говорить, что взял пробы на анализ, чтобы выяснить причину смерти. Тогда он еще не подозревал, что в будущем эти пробы ему еще понадобятся.