– Это только потому, что…

– Вы могли бы упомянуть об этом. – Элси было не по себе, это известие застигло ее врасплох. В определенном смысле – она не сказала бы с уверенностью, в каком именно – оно ее оскорбило. – Я не готова принимать гостей.

– Но я пригласила его не как гостя. – Поднявшись, Сара нервозно поправила прическу. – Скорее, как… советчика.

Еще три удара, на этот раз более настойчивых.

– Я хочу поговорить с ним о Гетте.

В животе у Элси шевельнулся страх.

– Сара…

– Я подумала, что он, возможно, знает, как поступить. Церковь занималась экзорцизмом в прошлом.

Экзорцизм. Слово казалось чужим, царапающим, им можно было подавиться. Произнести его было так же трудно, как самой заговорить на каком-то бесовском наречии. Ах Сара, о чем она думает?

– Неужто вы всерьез собираетесь просить викария о проведении какого-то ритуала?

– Нет! О нет, я не думаю, что Гетту нужно изгонять или что-то подобное. Я просто хотела посоветоваться с ним.

Зазвонил дверной колокольчик.

– Ну разумеется, никто так и не удосужился открыть дверь, – с досадой проговорила Элси. – Придется мне сделать это самой.

Она рада была предлогу выйти из комнаты, подальше от экзальтированной Сары. Мистер Андревуд, по крайней мере, поставит ее на место. Он человек хотя и верующий, но, надо надеяться, не суеверный.

В Большом холле было холодно и темно. Камин затопили, но огонь никак не желал разгораться. На висящих по стенам церемониальных мечах и доспехах не играли отсветы огня, металл оставался серым и тусклым. В открытую входную дверь дул ветер. На пороге стоял Андервуд с длинной коробкой в руках.

– Добрый день, миссис Бейнбридж. Простите меня за вторжение. Я позвонил, но дверь оказалась незапертой, она распахнулась – а я нашел вот это, лежавшее на ступенях.

– Это, должно быть, мое новое платье! Я целую неделю жду, когда же его доставят из Торбери Сент-Джуд.

– Как раз вовремя, к Рождеству. Очень удачно, – войдя, викарий положил коробку на восточный ковер. Элси опустилась на колени – не такая простая задача в последнее время, при ее-то растущем животе – и провела рукой по упаковке. Ни надписи, ни наклейки, только лента, оливково-зеленая с золотом.

Мистер Андервуд стянул с головы шляпу. Под головным убором его светлые волосы смялись и казались прилизанными.

– Скажите, дома ли мисс Бейнбридж? Я получил от нее записку, в которой она сообщает, что хотела бы со мной переговорить. Должен сказать, я насторожился. Ее письмо показалось мне… сумбурным.

– Она в музыкальном салоне. – Элси не сводила глаз с посылки. Ей очень хотелось во всем признаться: рассказать Андервуду о занозах на коже Руперта, о детской, о мансарде, об отпечатке руки, о глазах. Но произнести такое вслух невозможно, все это будет выглядеть, как нелепый фарс. Невозможно найти объяснение страху. Его просто чувствуешь, как слышишь в тишине рычание, от которого заходится сердце. – Мне кажется, что я должна предупредить вас, мистер Андервуд, что мисс Бейнбридж хочет обсудить с вами свои верования. Они весьма… необычны. Много лет она служила у очень старой и капризной дамы. Я полагаю, что там собирался круг тех, кто увлекается спиритизмом.

– Ах.

– Надеюсь, вы согласитесь, если я скажу, что к подобным вещам следует относиться… с опаской.

– Совершенно с вами согласен. Хотя церковь не отрицает существования духов, она крайне отрицательно относится к любым вмешательствам в эту область. Вспомним хотя бы Аэндорскую волшебницу и то, как был наказан царь Саул за то, что стал советоваться с медиумом.

К Элси возвращались отрывочные воспоминания о воскресной школе: царь Саул, который нуждался в совете своего пророка Самуила, умоляет женщину вызвать дух пророка. Для чего ты тревожишь меня, чтобы я вышел?

Воспоминание взволновало ее, подтвердив догадки. Такое возможно.

Элси прочистила горло.

– Вы должны понять, что Сара особенно восприимчива к влиянию этих мошенников – месмеристов и медиумов. Ее родители скончались, когда она была совсем еще юной. Лишившись семьи, она осталась без защиты… Но могу ли я быть уверена, что вы попытаетесь убедить ее в недопустимости этих вещей? Со всей присущей вам деликатностью?

– Даю вам слово, – все еще стоя на коленях на полу, Элси подняла голову. Андервуд смотрел на нее мягко – почти нежно, подумала она с испугом. – Я ведь как-то говорил вам, что желал бы просвещать Фейфорд и искоренять подобные суеверия.

– Я помню и думаю о Фейфорде, мистер Андервуд. На праздники из Лондона приедет мой брат. Если вы порекомендуете каких-то самых подходящих девочек из деревни, я попыталась бы уговорить его взять их в обучение на фабрику. Жалованье небольшое, но все наши дети посещают школу – по крайней мере, два часа в день. У них будет работа, еда и крыша над головой. Сухая, без протечек. Приличное платье. А также их научат ремеслу. Что скажете?

– Скажу, что это лучший дар, какой я когда-либо получал, – лицо викария озарилось блаженной улыбкой. – Признаюсь, я уже мог бы назвать имена самых подходящих детей. И у их родителей не должно быть предубеждения против вашей фабрики. Они боятся только этого дома. Кстати, – он вынул из кармана конверт из оберточной бумаги, перевязанный веревкой. – Кое-какие записи из городского архива. Чтение, боюсь, не самое увлекательное, но кое-что здесь может представлять для вас интерес.

Элси посмотрела на туго стянутый бечевкой сверток. Ей казалось, что точно так же стянута ее грудь. Они боятся этого дома. Ей начинало казаться, что у них есть на то причины. Возможно, в пачке документов она найдет объяснения, но, с другой стороны, там могли оказаться факты, которые она не рада будет узнать.

– Как мило, что вы не забыли. Вам не будет затруднительно оставить это в музыкальном салоне после того, как поговорите с Сарой? Позже я приду туда и разберусь в бумагах.

Андервуд протянул ей руку.

– Пойдемте туда вместе. Давайте поговорим с мисс Бейнбридж и сообща объясним, что ей не следует увлекаться подобными фантазиями. В этом случае, я уверен, нам удастся убедить ее.

Элси замялась.

– Благодарю. Но… Я уже пыталась говорить с Сарой. Думаю, будет лучше, если она побеседует с вами с глазу на глаз, без моего вмешательства. Подобные материи требуют доверительного разговора.

Викарий отдернул протянутую руку и спрятал ее за спину.

– Да. Конечно. Очень мудрое замечание, миссис Бейнбридж, – он оглянулся через плечо. – Это и есть музыкальный салон?

– Это салон для рисования, а вам – по коридору и направо. Уверена, вы его не пропустите. Едва ли вам когда-то приходилось видеть до такой степени розовую комнату.

Мистер Андервуд поспешно поклонился.