Аид Александрович выгреб из кармана все, что было, протянул Эвридике.

- Так звенело! - Она принялась бросать монеты в кружку. - Петр, ну помнишь? Петр!

- Помню, Фредерика. - От звука монет Петр вздрагивал.

- Ага-а-а! - в голосе - прямо-таки ликование. - Попался! Тогда ты тоже перепутал имя, я еще хотела сказать тебе, но устала и ушла в возок - маленький возок… А, бабушка… - Русудана Александровна вернулась от соседей, присела к столу.

- Простите, - она взглянула на Аида Александровича. - Можно с вами?

- Добрый день. Конечно, о чем Вы…

- Бабушка, вот чай. Пей и слушай, я рассказываю… историю одну, как я из больницы убегала…

- Ой, тогда нет… извините, я не могу… я не могу слышать, - и бабушка отправилась к себе.

- У тебя там Марк Теренций, мы его заперли, не выпускай, - сказал Эвридикин папа ей вслед и обернулся к Эвридике: - Прости.

- Ну вот… я продолжаю. И там, в возке, я видела разные сцены - уже в беспорядке, мне трудно вспомнить сейчас. Я, например, видела Вас, Аид Александрович… И Серафиму Ивановну, только она была Вашей женой, - Вы же знаете, что раньше она была Вашей женой? Не знаете?

- Знаю, была, - твердо сказал Аид Александрович. - Но давно, в войну.

- Вот! И войну я видела - только не бой, а… в общем, вокруг войны, да… события вокруг войны - проводы, например, на войну: я еще в белом зале танцевала на паркете пестром… нет, на трехцветном - танцевала как плакала: навсегда танцевала, со всеми прощаясь навеки… Да, и… - Эвридика приподняла волосы у виска. Там была большая белая прядь. - Смотрите - так бывает, когда снится? Я много увидела, теперь я путаюсь все время, но… Аид Александрович, у Вас ведь есть такая серая хламида, есть?

- Есть, - сказал Аид Александрович, у которого не было никакой серой хламиды.

- Ну вот, Вы и были в серой хламиде в горах. И мирт в руках - знаете мирт? Есть у Вас мирт?

- Есть, - кивнул Аид Александрович, с трудом понимая, как это у него может быть мирт и почему он соглашается с Эвридикой. Но соглашался же, черт возьми!

- А, что я говорила! И еще папа… Сцена с тобой, пап! Кисть начала облезать: волоски выпадали. Кисть лысела, а ты послал меня куда-то за новой, потому что хотел писать меня танцующей. Но почему у тебя сейчас такое лицо? Ведь это же точно было! Ты вспомни, в детстве, даже я помню: мы втроем - ты, мама и я - ходили в "Детский мир", я прошу краски, ты покупаешь, потом кисточку покупаешь и, пока мы идем к выходу, я кисточку уже сгрызла, а ты говоришь: "Наночка, было…" - и замолкаешь. А потом еще говоришь: "Кисть облысела", - и смотришь на маму, а мама смеется. И ты бежишь другую покупать, теперь вспомнил? А сейчас вспомни еще немножко раньше… нет, совсем раньше: ты художник и хочешь писать меня танцующей - ты ведь для этого и назвал меня Эвридикой тогда: мечтал, чтобы я стала балериной, - ну, помнишь?

- Помню, - сдался Александр Тенгизович под пристальным взглядом не Эвридики даже - Аида Александровича, вымогавшего у него это "помню".

- А теперь скажите - выдумала? Приснилось? И ведь все длилось одно мгновение - секунду одну… как я успела увидеть так много?.. Я не хотела рассказывать, я никому никогда, но я не могу больше, я устала, меня память давит! И вы все, кто там со мной были, здесь, я же понимаю, - не со мной. Пусть не против меня, но и не со мной. Посмотрите на себя: вы же не верите мне. Я кричу, я с ума схожу, чтобы напомнить вам: все это было, а вы играете со мной в… я не знаю во что! Наверное, в сострадание… - Эвридика невесело засмеялась. - Да, говорите вы, у меня есть мирт, у меня есть хламида! Да, говорите вы, я помню "Детский мир"! Да, я помню, как деньги о кружку звенели! Вы даже называете меня "Фредерика", как там, но не верите ни во что… А я и без вас знаю: не могло этого ничего быть. Но было. Я без скрипки домой приехала - пусть, пусть так. Только… если сейчас поехать в тот двор, мы найдем скрипку! Поймите меня, я постарела. Я теперь совсем старая, вот… - она опять подняла волосы над виском, - тут прядь седая, есть еще, папа?

- Господи, - тихо сказал Александр Тенгизович, - зачем нам все это… Есть, дочка, есть прядь.

- Папа! - Эвридика. покачала головой. - Ты же утром сам сказал, что со мной все в порядке. Петр, ну скажи им… Почему я говорю тебе "ты"? Ах, да, мы ведь давно знакомы, еще с зеленого луга… Все настороженно молчали.

- Ладно, не пугайтесь, - махнула вдруг рукой Эвридика. - Я видела все это во сне. Я заснула на скамейке. Иначе мы тут с вами с ума сойдем.

- А дома как ты оказалась? - спросил Петр: что-то надо было спросить.

- Просто, - скучным голосом сказала Эвридика. - Вышла из дворика, остановила машину… сказала шоферу, что меня ограбили, - он повез. Ну и… все. Папа сам расплачивался. А папе я только факт побега… только о факте побега рассказала. Он велел позвонить в больницу. - Она растерянно посмотрела на Аида Александровича. - Я правда совсем хорошо себя чувствую. - И Эвридика чихнула.

Аид нервно крутил чашку на блюдце: его распирало от желания говорить.

- Что скажете, Аид Александрович? - помог ему Петр.

- Что скажу? - Он послал в Эвридику свой взгляд-дротик. - Скажу, что фантазерка Вы… Это были грезы. Вы грезили. Но сейчас

Вы действительно совершенно здоровы. Только, пожалуй, слишком издерганы. Все.

- Все? - обомлел Петр, переглянувшись с Эвридикой и ее папой. - А нам казалось…

- Вам казалось. - исчерпал тему Аид Александрович. - Хотя, пожалуй, Вам, Эвридика, я мог бы дать совет… с Вашего позволения.

- Уехать на море? - не без иронии поинтересовалась та, дав понять, что Аид не оправдал ничьих ожиданий.

- Зачем же так… Другой совет. Постарайтесь забыть все это как можно скорее - иначе память… она будет мешать Вам жить. Нельзя сосредоточиваться на таких вещах. Это были остатки бреда. Остатки бреда, - строго повторил он, гипнотически глядя на Эвридику. И уже будничным голосом: - Кофейку у Вас не найдется еще?

- Иду варить, - сказала Эвридика.

- Можно мне с Вами? Я знаю сорок восемь рецептов. - Аид поднялся, не дожидаясь согласия, и отправился за Эвридикой. Петр попросил выпустить из заточения Марка Теренция Варрона - и Александр Тенгизович пошел за ним в комнату бабушки.

…Аид Александрович плотно закрыл за собой дверь в кухню. Эвридика обернулась на щелчок магнитного запора.

- Я специально закрыл. - Аид перешел на шепот. - Скажите мне, чей это телефон? - Он протянул Эвридике изрядно мятую уже бумажку.

Эвридика долго смотрела на цифры, потом сложила губы эдакой трубочкой: ту-ту-ту…

- Я не могу Вам сказать. - И, тряхнув головой, подошла к плите. - Диктуйте, пожалуйста, рецепт… номер девятнадцать.

- Я знаю только номер один. Эвридика, чей это телефон? - Он не допрашивал, он просил, он молил сказать - лучше б уж допрашивал: отказать проще! Но он просил.