Сути изобразил нечто вроде поклона, но, прежде чем направиться к своим людям, пробурчал себе что-то под нос. Возможно, он полагал, что его не услышат, но у Яантье был отменным и слух.

— Такого мы здесь не потерпим, — заявила она и отпустила несколько крепких местных словечек. — Вашему Аллаху не придется по вкусу то, что вы оскорбляете тех, кто заботится о больных. — Высказавшись таким образом, голландка опустилась на колени, чтобы осмотреть нового пациента.

— Да, это укус, — сказала она уже по-французски. — Сколько прошло времени?

— Меньше часа, — ответила Мадлен, сама в то не веря, и привалилась к стене. Переход по раскаленной пустыне показался ей бесконечным. Клод Мишель не заслуживает такой доли, подумалось ей. Отстраненно наблюдая за действиями Яантье, она настолько ушла в себя, что даже не сразу сообразила, кто к ней склонился.

— Мадам! — взволнованно повторял Эгидиус Максимилиан Фальке. — Боже мой! На вас нет лица. Что случилось?

— Солнце, — прошептала Мадлен.

Фальке выругался.

— Вас давно следовало препроводить в дом. Европейцы не столь выносливы, как египтяне. — Он прикоснулся к ее щеке. — Вы холодны как лед.

Она попыталась найти остроумный ответ, но в голову ничего не шло.

— Профессор Ивер. С ним все в порядке?

— Пока нет, но, думаю, он поправится, — ответил Фальке, пытливо в нее вглядываясь. — Меня больше беспокоите вы.

— Мадам пыталась отсосать яд из ранки, — сообщила Яантье. — Если бы не она, этот человек был бы уже мертв.

— Что?! — Фальке схватил Мадлен за руку. — Вы, верно, сошли с ума?

— Я все выплюнула, — сказала Мадлен. — Яд вместе с кровью.

— Но… — Он пощупал ей лоб. — Это ведь не проходит безвредно?

«Что тут сказать? — размышляла Мадлен. — Как объяснить, что происходит? Может быть, следует заглянуть в эти голубые глаза и с места в карьер заявить: мой дорогой, я — вампир и уже один раз умирала». Эта мысль была столь неожиданной и нелепой, что она чуть было не рассмеялась.

— Со мной все в порядке.

— Если вы проглотили хоть капельку этого яда, то… укус скорпиона сравним с укусом гадюки. Что вы натворили, Мадлен? — Фальке схватил ее за плечи, словно намереваясь встряхнуть, и притянул к себе. Он даже не сознавал, что называет ее по имени. — Прошу вас, ради всего святого скажите, что этого не случилось.

— Вроде бы нет, — усмехнулась Мадлен. — Тут виноват не яд. Это все солнце. Оно высосало из меня все силы, как я высосала отраву из ноги Клода Мишеля. — Она полагала, что говорит легко и беспечно, но взгляд Фальке сказал ей обратное. — Я очень устала. Вы не позволите мне прилечь? Займитесь Клодом Мишелем, а обо мне не тревожьтесь.

— Да, разумеется, — сказал, приходя в себя, Фальке. — Яантье, давайте меняться местами. Проводите мадам де Монталье в маленькую гостиную за моим кабинетом. Думаю, там она сможет как следует отдохнуть. — Он чуть отстранился, но поддерживал Мадлен под руку до тех пор, пока голландка не взяла на себя эту заботу. — Только не позволяйте ей убедить вас, что она совершенно здорова.

— Не беспокойтесь, доктор, — сказала Яантье, увлекая Мадлен за собой. — Какой бы я была медсестрой, если бы верила всему, что говорят пациенты?

Когда они отошли от доктора, склонившегося над Клодом Мишелем, Мадлен тихо сказала:

— Я вовсе не собираюсь хитрить с вами, Яантье. Мне действительно нужен отдых.

— Приятно слышать разумную речь, — кивнула голландка. — И знайте, что бы там доктор Фальке ни говорил, он гордится вашим поступком. Ведь вы спасли профессора…

— Ивера, — подсказала Мадлен.

— Ивера, — повторила Яантье. — Как получается, что людей с такими фамилиями, как Ивер, Нейж или Глас,[7]заносит в эти края?

— Не знаю, — сказала Мадлен, позволяя Яантье ввести себя в дом. — Возможно, мы обращаем на такие фамилии больше внимания именно там, где не бывает зимы, снега и льда.

— Вот так ответ. — Яантье была явно довольна. — А теперь пошли вверх по лестнице. Торопиться не обязательно.

— Я справлюсь. — Укрывшись от солнца, Мадлен почувствовала себя много лучше. — Вы очень добры ко мне, Яантье.

— А вы чего ожидали? — хмыкнула медсестра. — Доктор Фальке три шкуры спустит с любого, кто осмелится отнестись к вам с пренебрежением. И, думаю, он совершенно прав. Не хочу показаться дерзкой, но я заметила, что он назвал вас по имени. — Она показала на дверь в конце короткого коридора. — Вот и гостиная. Там есть удобное кресло. Если хотите, я прикажу принести вам воды или кофе.

Стоя в дверях, Мадлен посмотрела на Яантье и улыбнулась.

— Не нужно. Вы все-таки очень добры ко мне. А доктор Фальке, похоже, не очень-то вас страшит.

На этот раз заулыбалась и Яантье.

— С вами легче, чем с другими гостями. Когда сюда заявляется эта свинья Нумаир, я просто не знаю, куда деваться. А после его ухода готова содрать с себя кожу, чтобы очиститься. Он, конечно, судья и с ним подобает держаться вежливо, но в его глазах столько же мерзости, сколько гноя в незакрывшейся ране.

Мадлен, имевшая счастье встречаться с судьей Нумаиром, мрачно кивнула.

— Он напоминает мне одного человека, которого я знала когда-то. — Странно, но круглолицый коротенький толстячок-мусульманин казался ей столь же зловещим, как и худощавый, мосластый барон Клотэр де Сен-Себастьян. — Очень дурного человека, убившего моего отца.

Яантье остановилась, чуть вскинув голову.

— Какое ужасное злодеяние. Надеюсь, он получил по заслугам.

— Да, — подтвердила Мадлен, вспоминая отель «Трансильвания» и то, что произошло однажды в его подвалах.

Женщины помолчали, потом голландка сказала:

— Отдохните теперь, а когда доктор Фальке освободится, я за вами пришлю. Но не ждите, что это произойдет слишком скоро: укус скорпиона — страшная вещь. Не сразу станет понятно, сколь тщательно удален яд и может ли организм противостоять проникшей в него отраве.

Мадлен кивнула и вошла в просто, но мило обставленную гостиную. Кресло-шезлонг, два стула, письменный стол и два больших шкафа были подобраны так искусно, что казались одним гарнитуром, сделанным на заказ. Она первым делом прошла к окнам и захлопнула ставни, затем прилегла на шезлонг и попыталась уснуть. Скорпион… Зачем он заполз в храм? Конечно, эти твари любят сухие темные помещения, но… Даже сквозь дрему ей все мерещилось, что страшное членистоногое существо оказалось там, где оно оказалось, совсем не случайно.

Фальке пришел ближе к закату, вид у него был изнуренный. Он замер на пороге гостиной, не решаясь прервать отдых своей гостьи, но потом все же шагнул в комнату и закрыл за собой дверь, после чего опустился на стул, стоявший рядом с шезлонгом.