у одного человека не было шансов против такого противника.

– ГК и его солдаты прибыли… позже, – продолжила Марин. – Я бредила, мой мозг кровоточил из-за нарушения протокола. Они не знали, как отключить меня без моих создателей или без полного уничтожения, и ГК был мной заинтригован. Поэтому они отвезли меня в Аттику, пока искали эксперта. Вот так у меня и осталась дергающаяся конечность. – Она указала на руку и перевела взгляд на Аури. – У меня человеческий разум, онэ-тян, но мое тело целиком и полностью машина. Мой мозг растет и взрослеет, но я заперта в этом детском теле. Мне почти двадцать один, но ты этого не знаешь. Ты – половина того, чем являюсь я, и, как ни странно, я нахожу утешение в том, что ты тоже в ловушке роботизированных частей.

Аури открыла рот, но не нашла, что сказать. Ее пальцы блуждали по шрамам, спрятанным под курткой.

– Машина или человек, важно не то, что ты есть, а то, кто ты. – Она поймала дергающуюся руку Марин и сжала ее. Рука замерла, когда Марин переместилась, чтобы посмотреть на нее.

– У нас не просто одинаковые механические части, – сказала Аури. – Нам обеим больно, мы обе чувствуем, мы обе любим. Ты такой же человек, как Малакай или Феррис.

– Правда?

– Да. – Она улыбнулась. – Хотя в очаровании Феррису точно нет равных.

На губах Марин мелькнула улыбка.

– В этом есть доля истины.

– Знаешь, – добавила Аури, пытаясь дать Марин хоть какую-то надежду, кроме успокаивающих банальностей, – если ты чувствуешь себя запертой в своем нынешнем теле, можно попробовать найти доктора… Такого, кто мог бы тебе помочь. Дать тебе физическую оболочку в соответствии с возрастом.

– Акки-тян искал, – призналась Марин. – Он должен быть очень осторожен, чтобы мое прошлое не было раскрыто. Иногда меня переполняют эмоции. Вернуться домой оказалось куда сложнее, чем я думала, но «Пустельге» нужно безопасное место, чтобы спрятаться. – Она опустила голову, взгляд скользнул в сторону, глаза расфокусировались, навсегда окутанные тьмой. – Спасибо… Аури. За то, что приняла меня и напомнила мне, что та, кто я есть, куда больше, чем то, что я есть.

После того, как Марин всю неделю называла Аури «онэ-тян», услышать свое имя из ее уст было как-то странно. Аури сделала шаг вперед. Затем еще один. Она осторожно обняла Марин, как будто та в любую секунду могла сбежать.

Марин не попыталась оттолкнуть ее, и Аури крепко прижала ее к себе.

– Я не хочу, чтобы ты меня так звала, имото-тян. Младшая сестра.

Марин всхлипнула, но из ее механических глаз не брызнули слезы. Руки девочки так и висели вдоль тела, но она уткнулась лицом в грудь Аури.

– Сестрица, – прохрипела она. – Онэ-тян.

Обнимать Марин, утешать ее было все равно, что сделать шаг назад во времени. Аури представила, что обнимает прошлую себя, маленькую девочку, которая просто хочет быть любимой. Быть человеком.

Аури подняла глаза и увидела Малакая, прислонившегося к дверной раме. Его глаза блестели в флуоресцентном свете.

– Спасибо, – прошептал он.

Она кивнула. Он стоял там до тех пор, пока тяжелое дыхание Марин не успокоилось, готовый вмешаться, если понадобится. Именно тогда Аури поняла, что Марин может называть ее старшей сестрой и что она обрела брата в лице Малакая. Семью во всей команде «Пустельги».

Аури позволила себе надеяться, что однажды обретет то же самое.

Глава двадцать четвертая

26 августа 3319 года, 05:00:02

Галактика Анкора, планета 01: Аттика, Отсек Дока А2

– Остались еще вопросы? – Малакай взглядом изучал команду, собравшуюся вокруг него в грузовом отсеке, включая Аури. Пока снаружи проводились последние маневры стыковки, техники на Аттике просканировали «Пустельгу», прежде чем позволили ее экипажу войти в тюрьму.

Катара фыркнула.

– Если мы не знаем, что делать после двух дней вызубривания плана, у нас явно проблемы.

Малакай кивнул.

– Верно.

Бёрди сидела рядом с Аури, глядя на команду невинными глазками и высунув язык, как будто все готовились к грандиозному приключению.

Приключение? Да.

Грандиозное? Вся их затея с трудом тянула на что-то грандиозное.

Аури почесала кончиками пальцев мягкое ухо Бёрди. Через несколько минут все войдут в Аттику. Все, кроме Бёрди и Ферриса. Доктор четко и ясно выразил свое несогласие в более ярких выражениях, чем Аури слышала даже от морских пехотинцев. Удивительно для врача. Но решение Малакая имело смысл – даже для Ферриса, хотя он никогда этого не признавал.

Малакай хотел, чтобы Феррис остался, потому что доктор был единственным, у кого были настоящие, неизмененные данные. «Однажды это пригодится», – сказал он. Хотя Аури подозревала, что капитан тайком защищает его, опасаясь, что однажды Феррис может оказаться запертым в железных стенах Аттики.

Остальные члены экипажа облачились в одежду, подходящую для федеральных подрядчиков: черные брюки и белые рубашки под сшитыми на заказ куртками. На Марин было очередное юката, но в этот раз она обулась. Катара сшила для Марин матерчатые тапочки с маленькими дырочками на подошве, чтобы ее кожа могла касаться пола. Аури переоделась в форму Д.И.С.К., которую тщательно отстирали Кастор с Катарой. Способность киллера вывести с одежды застарелые пятна крови внушала ужас. И тревожила.

Утром Аури чувствовала себя странно, когда надевала зеленые штаны, застегивала жилет и завязывала белый бант. Ее униформа олицетворяла все и всех, кого она предала. Даже сейчас материал терся о ее кожу, постоянно напоминая о том, что она собиралась сделать.

В центре круга ждали два больших контейнера на колесиках. Они были доверху набиты содержимым ящиков с продовольствием, которые нашел Кастор. В последние дни полета Малакай и Марин переделывали их так, чтобы их внутренности невозможно было просканировать. Старые металлы, как правило, давали детекторам ложные показания, поэтому это не вызывало особых подозрений. Охранники могут проверить содержимое, но если есть двойное дно…

Малакай пообещал, что контейнеры – идеальное место, чтобы спрятать заключенного.

Аури беспокоилась, что план слишком прост. Заключенный, спрятанный в контейнере? Звучит как дурацкий фокус.

Двери грузового отсека зажужжали, когда длинная труба присосалась к пазам снаружи. Громкий гул внутри «Пустельги» означал, что воздушная камера заблокирована. Тюрьма была готова к их высадке.

– Феррис, поднимись на мостик, – сказал Малакай. Он натянул кепку в стиле милитари, чтобы прикрыть глаза. – Если миссия превратится в марлезонский балет, будь готов к взлету. Ясно?

Брови Аури поползли вверх, когда она услышала выражение, означающее, что все пойдет прахом. Оно было распространено среди морских пехотинцев – военных, которые больше всех остальных участвовали в боевых действиях. В эти войска зачисляли только тех, кто провалил вступительные экзамены