И – номер левый.

Значит, боится палева.

Надо звонить.

Причем – не со своего телефона.

Веселуха…

…Нашел на вокзале пару подозрительных личностей, поманил одного в сторонку.

– Ну? – спрашивает.

– Сим-карта, – отвечаю. – На оператора – плевать. Один звонок.

Он кивает.

– Не вопрос. Аппарат нужен? Пацаны только что лоха пощипали. За тыщу отдам.

Смотрю на него внимательно.

– Нет, – хмыкаю, – дружок. Ты меня неправильно понял. Мне нужна только симка, причем не сильно паленая. Плачу на месте, но если какая подстава, – тебе лучше и не рождаться, всасываешь?

Он усмехается.

– Не пугай, – говорит. – Пуганый. Денег сколько?

Называю цифру, он соглашается.

– Жди здесь.

И убегает.

А я неторопливо закуриваю.

«КБ» Питер неподалеку тусуется.

И Илюха своими размерами и колоритным личиком интеллигентное местное население распугивает.

Так, на всякий случай.

Не успел половину сигареты выкурить, как продавец нарисовался.

Хороший у них тут сервис, думаю.

У нас бы, в Москве, сабж сначала раз десять проверился.

А тут – «деньги – товар – деньги».

Известная марксистская формула.

А теперь – можно и в поезд, думаю.

Тронемся – позвоню.

Отправил молодого в плацкарт, предложив, если что, заходить не стесняясь, – да и с богом…

…Захожу в купе, обнаруживаю там на удивление трезвого Мажора.

И – бутылку водки на узком купейном столике.

– О, – радуется, – Дэн! Нарисовался, блин! Вовремя, вовремя. А то этих срубило совсем, спать уже улеглись. Даже выпить не с кем.

– Давай попозже, старина, а? – прошу. – Хоть подождем, пока поезд тронется. И – вот еще что.

Показываю ему эсэмэску от Дика.

Он трезвеет окончательно.

– Та-а-ак, – говорит. – Сим-картой, надеюсь, озаботился?

Киваю.

– Тогда – нормуль. Поезд тронется, и звякнешь. А пока пойдем-ка, покурим.

– Пойдем, – соглашаюсь. – Заодно и с парнями из «КБП» попрощаемся. А то вы с Али настолько общением с вражинами увлеклись, что со своими даже толком и не поздоровались.

– Есть такая шняга, – признает. – Надо пойти, извиниться, наверное…

…На самом деле прощание затянулось так, что мы еле в вагон успели запрыгнуть.

Отдышались, потом Гарри разлил водку по выпрошенным у проводницы стаканам, пока я симку в аппарате менял.

Ровно по половинке.

Выпили.

Опять отдышались.

Закусили малосольными огурчиками, которые нам питерские парни в дорогу выделили.

Есть там у них один стос, дюже знатно огурцы солит и прочую разную овощную шнягу.

Сам, лично.

Пальчики оближешь…

Наконец я набрал присланный мне по эсэмэске номер с лондонским международным кодом, заранее зная, кто там должен поднять трубку.

Длинные гудки.

Потом – чье-то прерывистое дыхание.

– Hello, – усмехаюсь. – Do you recognize me?

– Тебя трудно не узнать, – фыркает он в ответ на своем ужасном уличном кокни.

Самое интересное, что когда ему надо, он отлично общается на нормальном английском языке.

Университетское образование, как-никак, по слухам, у человека.

Но в таких ситуациях, по неведомым мне причинам, разговаривает исключительно на этом чертовом диалекте.

– Я так понял, ты о чем-то хотел со мной поговорить? – спрашиваю.

– Да, – говорит. – Есть тема. Но сначала ответь мне на один вопрос, чувак: ты, говорят, недавно женился? Это правда?

– Пока нет, – смеюсь. – Но уже очень и очень скоро. В конце апреля. Кстати, если выберешь время, подскакивай ко мне на свадьбу. Адрес тебе известен.

– Вот ведь удивительно, жизнь, несмотря ни на что, все продолжается и продолжается. Даже у вас, в России. А что ты так торопишься? Ведь в последнюю нашу встречу, насколько я помню, у тебя даже девушки постоянной не было. Это так?

– Так, – подтверждаю. – Но у меня есть причины. И много. Самая главная – моя невеста, которую я очень люблю, беременна. И у ребенка должен быть отец, сам понимаешь. А почему это тебя так волнует?

– Именно потому, – кашляет, – что я тоже считаю, что у ребенка должен быть отец. И поэтому прошу тебя не ездить в Румынию.

Мы с Мажором, который тоже, естественно, все слышит, – мгновенно подбираемся.

– Не понял, – удивляюсь. – Ваши нас вызвали. Я что, должен бегать? Ты меня за кого принимаешь, чувак?

– Я тебя принимаю, – чеканит, – за того, кто ты есть. То есть за своего старого товарища. Поэтому и предупреждаю. «Наши», как ты их называешь, – едут туда не драться. Они едут туда конкретно убивать. Никакого fair play, старина. Ножи, кастеты. И металлические прутья у их румынских союзников, с ними уже договорились. Возможно, даже огнестрельное оружие. И куча ублюдков с севера, овцеебов в куртках из ослиной кожи, которых я бы и в кошмарном сне не стал бы считать «нашими». Там будет ад, стос. И тебе, думаю, не стоит туда торопиться.

– Там еще будут и мои друзья, брат, – вздыхаю. – Впрочем, ты и сам все прекрасно понимаешь.

– Понимаю, – усмехается. – И не сильно надеюсь тебя отговорить. Мне достаточно очистить свою совесть, предупредив. И передай парням: Лондона там не будет. Не только «Челси», но и вообще Лондона. Только несколько неорганизованных ублюдков из «Вест Хема». Ну, и «Миллуол», разумеется. Но я прокляну тот день, когда «Миллуол» кто-то начнет считать настоящим Лондоном…

…Вот, блин, и поговорили.

Я разобрал телефон, сломал «левую» симку, вышвырнул обломки в вагонный сортир.

После чего сделал несколько глубоких, сильных затяжек, за полторы минуты убив сигарету до фильтра, и вернулся в купе, к Мажору.

Пипец, думаю.

Вот теперь, Дэн, ты знаешь, какие они – настоящие, непридуманные неприятности.

Мажор разливал водку, когда я вернулся.

Пальцы его при этом ощутимо подрагивали.

Выпили без тостов.

Задумчиво захрустели огурчиками.

– Пойдем, что ли, покурим? – спрашивает.

– Да я, в принципе, только что, пока симку в сортир сплавлял. Но почему бы и нет. Похоже, не накурился.