– Рабу не нужно понимать. Раб выполняет приказ.

– Все, достал. Мар, спокойно, мы показываемся.

   Наверное, они показались. Мне трудно судить, я их и так видела. А эльф повторил свой подвиг часовой давности. Привстал, изобразил склоненную голову и отрубился.

– Твою…

– Что он делает? Я же сказала…

– А он с тебя пример берет. Самоубивается. Похоже, Мар, вы нашли друг друга.

– Его сломали, да?

– Только сейчас заметила? А когда чинила, не обратила внимания?

– Я не про руки-ноги. Эта его… покорность… Раб… жертва…

– Это не покорность, Мар. Он сразу заметил, что тебе это не нравится, и начал провоцировать.

– На что? Зачем?

– Фиг его знает. Может, действительно, за Грань собрался. Или врожденная вредность характера.

– Или чары подчинения. Я помню, что она их запретила, но, может, не все послушались.

– Молодец, думаешь. Но нет, заклинания на них не действуют.

– Совсем?

– Почти. Побочный эффект лишения магии. Все, что на них пытались навесить, держится несколько часов. И то, если работал сильный маг. Потом слетает само по себе.

– Что тогда не дает им бежать? Поднять восстание? У нас тоже было рабовладение. Давно. И они бунтовали, боролись. Спартак, например, он рабом был, объединил других, и они подняли восстание. Я читала об этом и…

– Успешно?

– А?

– Я спрашиваю, восстание прошло успешно?

– До определенного момента.

– Значит, нет. Это первое. Второе, Мар, объединиться можно, имея возможность общаться. Эльфы ее лишены. Они друг друга видят только на аукционах, а там, сама понимаешь, не место и не время. А так… Их всегда было мало, а после Мрачных дней осталось еще меньше. И рассеяны они по всему Аршансу.

– И бежать не пытались?

– Пытались. Только далеко здесь не убежишь., поймают, публично накажут и вернут. Или продадут, если прежним владельцам лень возиться со строптивым рабом.

– А те, которые в журнале… Я понимаю, можно силой заставить работать, вколотить эту самую покорность…

– Нет в них покорности, Мар. Как бы это объяснить… Они смирились, но не покорились.

– А это не одно и то же?

– Поверь, нет. Вад, объясни ты, я не знаю, как.

– Да нечего здесь объяснять. Она со своим спасенным пообщается, сама поймет.

– Ладно, может, правда, потом пойму. А те, что из журнала… Я еще понимаю, когда женщины, от них мало зависит. Но как мужчину можно заставить?

– Ты про секс против воли? Где как. На кого-то все-таки заклинания навешивают, они хоть недолго, но действуют, но в основном накачивают какой-нибудь дрянью, чтобы мозги отключились. Или просто насилие.

– Жуть какая. Кому это может нравиться? Хотя… Извращенцев везде хватает, да?

– Вопрос риторический?

– Да, в общем. А не риторический… Я помню, что они долго живут, но… Они вообще стареют? Или почти полтора века для них не срок? Тот мальчик в журнале… И он…

– Срок, но не для всех. Те, кто был в Шорельдале, когда Пирамида взорвалась, застыли в своем возрасте. Они не меняются. Поэтому ценятся на порядок дороже. Наш, похоже, из таких. Поэтому вдвойне странно, что его так отделали. Даже интересно, чем сумел настолько отличиться. Одного милого характера для этого недостаточно. Спросим? Он, как раз, возвращается.

   Я признаков возвращения эльфа из забытья не замечала, однако, Фаарр был уверен в обратном. Он слегка похлопал его по щеке и скомандовал:

– Глаза открой и не дергайся, или привяжу нафиг.

   Длинные ресницы дрогнули.

– Давай, не стесняйся. Мы ждем.

   Глаза у него по-прежнему мутные. Видимо, по голове отхватил не слабо. А на сотрясение мозга у нас «подручные средства» не заготовлены и даже не вычислены. Вся надежда была на Ваади, он у нас спец по ассоциациям. Авось, догадается, что использовать, а то мне совсем не хочется остаться с кашей в голове. Кстати, как вариант – каша.

– Младший Хо…

– Я в курсе, кто я. Он – тоже. Так что обойдемся без твоих напоминаний. Назови свое имя.

– У раба…

– Эту песню мы уже слышали, можешь пропустить.

– У жертвы…

– Эту тоже. Слушай, вот чего ты упираешься? Имя назови.

– Раб не…

   Удивительно, но факт, нервы сдали у Ваади. Он, мягко говоря, изменился. Не было больше невысокого синеволосого паренька. Над нами возвышался… возвышалось… нечто сверхъестественное. Божество. Истинный Хозяин и Хранитель Воды. Э… Младший. А за прозрачными стенами бурлил и клокотал натуральный шторм. Покажись он мне сразу в таком виде, боюсь, мой первый день здесь тут же стал бы последним. А это невероятное, но очевидное существо нависло над эльфом и пророкотало:

– Имя! Быстро!

   Если бы он так обратился ко мне, я немедленно выложила бы не только имя и полную биографию, но и историю планеты Земля от зарождения до наших дней. Эльф тяжело выдохнул и ответил:

– Тайриниэль.

   Все тут же успокоилось. От шторма не осталось и следа, опять замельтешили исчезнувшие было рыбы, появилась встревоженная Малка. А почти уже родной и привычный Ваади совершенно нормальным голосом спокойно сказал:

– Я сейчас, – и ушел к ней.

– Мар, ты в норме? – уточнил Фаарр, дождался моего кивка и повернулся к эльфу. – Ну? Стоило выпендриваться? Общаться будем или как?

   Эльф на мгновение прикрыл глаза, вздохнул и согласился, опять равнодушно и безжизненно:

– Спрашивайте.

– Где болит сильней всего?

   Этот вопрос, кажется, ожидался им менее всего. Сквозь муть во взгляде проступили недоумение и недоверчивость. С минуту он молчал.

– Нигде.

– Понятно. Следующие десять «нигде» пропустим. Теперь конкретно.

– Живот. Голова.

– Ожидаемо. Насколько больно?

– Терпимо. Я еще много выдержу, к несчастью.

– Оптимист. Слушай внимательно, повторять не буду. Это Маррия. Если она подходит к тебе в моем или брата присутствии, ты лежишь и не трепыхаешься, что бы она с тобой ни делала. Сам до нее пальцем не дотрагиваешься, особенно, если палец сломан. Это понятно? Идем дальше. Если, вдруг, никого из нас рядом нет, а она решит проявить инициативу, сопротивляешься, орешь, делаешь что угодно, хоть ползком от нее уползаешь…

– Фаарр!

– Не перебивай, Мар. Но опять-таки к ней не прикасаешься ни одной частью тела. Вопросы есть? Конечно, есть, но ты их не задашь. Правильно понимаю?