21 июня Гитлер вновь перенес дату наступления и назначил его на 3 июля, а 25 июня установил окончательный срок – 5 июля. «Свое решение начать операцию «Цитадель» он обосновывал правильно тем, что мы не можем больше ждать, – вспоминал Э. фон Манштейн, – пока противник начнет свое наступление, возможно, лишь зимой или после открытия второго фронта. Быстрый и полный успех наступления желателен также в связи с тем влиянием, какое он окажет на наших союзников и на нашу родину»[198].

2 июля в 2 часа 10 минут командующие войсками Западного, Брянского, Центрального, Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов получили директиву № 30144 Ставки ВГК, в которой говорилось:

«По имеющимся сведениям, немцы могут перейти в наступление на нашем фронте в период 3–6 июля»[199].

К. К. Рокоссовский, получив директиву Ставки ВГК, немедленно довел ее до командующих армиями. Около 11 часов утра 2 июля он лично позвонил каждому командарму и поставил конкретную задачу по отражению наступления противника. Одновременно Рокоссовский подписал директиву № 00356/оп, в которой говорилось:

«…3. При установлении признаков наступления и атаки противника немедленно начать контрподготовку с целью сорвать атаку противника. К контрподготовке привлечь всю артиллерию 13, 70 и 48-й армий и всю авиацию 16-й воздушной армии по ранее разработанным планам.

4. Военным советам армий и командирам 9-го и 19-го тк немедленно организовать проверку боевой готовности войск и готовности всех средств связи»[200].

3 июля в районе Верхнего Тагино были задержаны два перебежчика из 6-й пехотной дивизии, которые при допросе показали, что «среди солдат идут разговоры, что через 3–4 дня немцы начнут наступление. В состав группировки, предназначенной для наступления, входит до шести танковых дивизий»[201]. В тот же день Рокоссовский приказывает принять меры по улучшению мер маскировки войск и тыловых объектов, а также по введению в заблуждение противника с целью сокращения ничем не оправданных потерь.

Какими же силами и средствами располагал Центральный фронт к началу июля 1943 года? В его состав входили 48, 13, 70, 65, 60-я общевойсковые, 2-я танковая и 16-я воздушная армии, 9-й и 19-й отдельные танковые корпуса и артиллерийские соединения. Всего войска фронта насчитывали свыше 710 тыс. человек, 5280 орудий всех калибров, более 5,6 тыс. минометов, 1783 танка и САУ, около 1,1 тыс. самолетов[202].

Против армий фронта командующий группой армий «Центр» сосредоточил 26 дивизий 9-й и 2-й полевых армий, в том числе 6 танковых, одну моторизованную дивизию, отдельный батальон тяжелых танков и 7 дивизионов штурмовых орудий. Эта группировка имела 460 тыс. человек, около 6 тыс. орудий и минометов и до 1,2 тыс. танков и штурмовых орудий.

Южный фас Курского выступа обороняли войска Воронежского фронта, насчитывавшие около 630 тыс. человек, свыше 4 тыс. орудий всех калибров, 4150 минометов, 1661 танк и САУ, около 1,1 тыс. самолетов. Им противостояли соединения 2-й полевой, 4-й танковой армий и оперативной группы «Кемпф» групп армий «Центр» и «Юг», которые насчитывали 440 тыс. человек, 4 тыс. орудий и минометов и до 1,5 тыс. танков и штурмовых орудий. Степной военный округ, развернутый в тылу Воронежского и Центрального фронтов, имел 573 тыс. человек, около 4 тыс. орудий, 4 тыс. минометов, 1550 танков и САУ.

Общее соотношение сил и средств выглядело следующим образом. Войска Центрального, Воронежского фронтов и Степного военного округа превосходили противника в людях более чем в 2 раза, по артиллерии – в 2,8, по танкам и САУ – в 1,6 раза.

Ранее мы уже писали о том, что утром 5 июля на Воронежском, Брянском и Центральном фронтах была проведена артиллерийская подготовка по изготовившимся к наступлению войскам группы армий «Центр». Ее эффективность оценивается непосредственными участниками тех событий по-разному. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков считал, что «артиллерийская контрподготовка нанесла врагу большие потери и дезорганизовала управление наступлением войск, но мы все же ждали от нее больших результатов. Наблюдая ход сражения и опрашивая пленных, я пришел к выводу, что как Центральный, так и Воронежский фронты начали ее слишком рано: немецкие солдаты еще спали в окопах, блиндажах, оврагах, а танковые части были укрыты в выжидательных районах. Лучше было бы контрподготовку начать примерно на 30–40 минут позже»[203].

Столь же реально оценивает результаты артиллерийской контрподготовки и Маршал Советского Союза И. С. Конев, командовавший тогда Степным военным округом. «Следует заметить, что на обоих фронтах первый мощный огневой удар был нанесен по главным средствам атаки, – писал Иван Степанович. – Однако сорвать наступление противника не удалось, хотя взаимодействие между основными силами и средствами первого эшелона врага было нарушено, а сила первоначального его удара значительно ослаблена… Конечно, эффект контрподготовки мог бы быть выше, если бы более точно были определены места сосредоточения пехоты и танков врага в исходном положении в ночь на 5 июля и если бы она была начата в тот момент, когда противник вышел из укрытий после ночного отдыха перед боем. К сожалению, удары нашей авиации по аэродромам противника были малоэффективными, так как противник с рассветом 5 июля поднял свою авиацию в воздух»[204].

Есть и более положительные оценки. Например, Маршал Советского Союза А. М. Василевский, находившийся в начале Курской битвы на Воронежском фронте, отмечал:

«Противник, находившийся в исходном для наступления положении, понес большие потери в живой силе и технике. Дезорганизована была подготовленная им система артиллерийского огня, нарушено управление войсками. Понесла потери и вражеская авиация на аэродромах, а связь с нею у общевойскового командования тоже нарушилась… Гитлеровцы с трудом смогли начать наступление вместо 3 часов утра 5 июля тремя часами позже»[205].

А как же оценивал результаты артиллерийской контрподготовки сам Рокоссовский? Вот его мнение: