и научили их волшебству, заклинаниям и употреблению корней и трав… Кроме того, Азазел[19] научил людей делать мечи, ножи, щиты и панцири; он же научил их делать зеркала, браслеты и украшения, а также употреблению румян, подкрашиванию бровей, употреблению драгоценных камней, изящного вида и цвета, так что мир совершенно преобразился. Появилось безбожие, распространился разврат; люди стали грешить и совратились с истинного пути… Амацарак научил всякому волшебству и употреблению корней. Армерс научил, как прекращать действие чар; Баркаял научил наблюдать светила небесные; Акибиил научил знамениям и приметам, Тамиил – астрономии и Асарадел – движению Луны».

Азазел и «козел отпущения». Из «Инфернального словаря» Луи Бретона. 1825 г.

Согласно этому древнему рассказу, все тайные науки произошли от падших ангелов. Как существа высшего рода, чем люди, они обладали знаниями, которые были им сообщены вначале и которые были поэтому сами по себе вообще хороши. Но когда люди, вследствие падения ангелов, получили участие в этих знаниях, то злоупотребление ими повело к безбожию и к гибели человеческого рода. По мнению разных каббалистов, каббала произошла от падших ангелов, и в ней заключаются именно те знания о божественных вещах, которые были сообщены ангелами и изложены в аллегорической форме в писаниях Ветхого Завета. Поэтому каббалисты стремились к тому, чтобы найти средства вновь извлечь из Писания все эти сведения.

Другой миф о происхождении каббалы находится в вавилонском Талмуде. Здесь рассказывается, что Господь сообщил Моисею на Синае кроме известных законов еще многое, о чем могли знать только посвященные. К последним принадлежали 70 старейшин, избранные Моисеем и поставленные им во главе народа. Путем устной передачи божественное Слово сохранилось внутри тесного круга. Но в словах Пятикнижия Моисеева это данное Богом откровенное учение о божественном является в скрытом виде.

Разумеется, оба этих рассказа должны быть отнесены к области саг. Они изобретены в очень позднее время с целью придать каббалистическому учению характер глубокой древности и сверхъестественного происхождения. Что же касается последнего рассказа, то во всем Ветхом Завете нет ни одного слова, которое указывало бы на существование какого-то учения, будто бы открытого Богом и переданного одним лишь посвященным. Кроме того, очень мало вяжется с достоинством Божественного откровения то, что его приходится извлекать путем такого произвольного толкования и искажения слов, как это делали «посвященные». Поэтому мы должны искать более надежную точку опоры для определения исторического происхождения каббалы.

В этом вопросе необходимо точно отличать само каббалистическое учение от сочинений, в которых оно изложено. «Каббала» значит «предание», и не подлежит сомнению, что оригинальный склад мыслей древнейших каббалистических сочинений в течение долгого времени устно передавался из рода в род и развивался далее внутри тесного круга посвященных до тех пор, пока наконец все учение было собрано и изложено на письме немногими лицами. Из этих древнейших сочинений существуют поныне только два: «Сефе́р Йецира», то есть «Книга творения», и «Зоар» – «Свет», или «Блеск». Но кроме них было еще много других сочинений, от которых дошли до нас одни названия или только отрывки в цитатах позднейших каббалистических авторов. Для нас эти два произведения являются, безусловно, важнейшими, поэтому ниже речь будет идти только о них.

Крайне трудно определить время, когда впервые появились «Сефер Йецира» и «Зоар». В особенности относительно последнего произведения очень долго велись споры. Высказываемые в нем мысли так темны и неясны, что при некотором желании всегда можно найти сходство между ним и всевозможными греческими и восточными философскими и религиозными системами. Кроме того, изложение его так беспорядочно, что кажется почти невероятным, чтобы подобное произведение могло быть написано с целью передать позднейшим поколениям определенное учение.

«Зоар». Титульный лист первого издания 1558 г.

Так как книга «Зоар» стала известна в Европе только в XIII веке, когда один бедный еврей, Моисей из Леона, привез это сочинение в Испанию, то многие из новейших критиков думали, что этот Моисей сам написал это произведение и намеренно придал ему мистический отпечаток, чтобы обратить на себя внимание. Мы не будем останавливаться на ученом споре по поводу этого мнения, так как это отвлекло бы нас слишком далеко, и в настоящее время это мнение признается неосновательным; но уже одно то, что такой взгляд разделяли многие серьезные ученые, доказывает, насколько трудно определить время, когда были написаны эти сочинения. Впрочем, вероятно, что и «Сефер Йецира», и «Зоар» были написаны во II веке н. э. В «Зоаре» упоминается о Книге Еноха; следовательно, она должна быть старше «Зоара»: время ее появления можно указать довольно точно, а именно она была написана во времена первых Маккавеев, после книги Даниила, написанной приблизительно в 168 году до н. э. На основании этого мы можем точно установить предельное время: обе каббалистические книги не могли быть написаны раньше чем за 200 лет до н. э. С другой стороны, «Зоар» упоминается в «Мишне́», древнейшей части Талмуда, содержащей в себе древние иудейские предания. «Мишна» составлена около 189 года н. э. рабби Иехудой га-Наси, и если в ней упоминается о «Зоаре», то несомненно, что это произведение существовало уже в то время. Но существование его еще не доказывает, что оно было записано. Сочинение может легко иметь уже тот общий характер, в каком оно будет впоследствии изложено письменно, и в таком виде долго передаваться устным путем. Однако весьма вероятно, что устная передача незадолго до составления «Мишны» должна была уступить место письменной. Правда, этого строго нельзя доказать, но это предположение подтверждается еще более, если рассмотрим вопрос с другой стороны, а именно со стороны исторического происхождения и развития тех идей, которые изложены в каббалистических сочинениях. О том, что каббалисты искали скрытый смысл в еврейских писаниях, а именно в Пятикнижии Моисея, ясно говорится в «Зоаре», где эта мысль часто возвращается, выражаясь во многих замысловатых образах.

«Горе человеку, который в законе не видит ничего другого, кроме простых рассказов и обыкновенных слов! Если бы он действительно не содержал ничего более, то мы могли бы и в настоящее время точно так же написать закон, столь же достойный удивления. Чтобы найти обыкновенные слова, мы можем обратиться к земным законодателям, у которых часто находят даже нечто большее. Тогда достаточно было бы только подражать им и написать закон на основании их слов и их примера. Но это не так: всякое слово в законе содержит более глубокий смысл и скрытую тайну. Рассказы, находящиеся в законе, есть только внешняя одежда закона. Горе тому,