её истерзанное тельце с витрины и убрать в сундук, чтобы она могла получить, наконец, хоть минуту продыха.

Из груди Ангелины вырвался усталый стон. Бросив взгляд на волокущего по лестнице магическим арканом тяжёлое железное кресло слугу, она выпрямилась. Так, сейчас не время предаваться страданиям. Нужно бороться.

Перешагнув последнюю ступень, девушка уже было двинулась к своей комнате, как внезапно на периферии её зрения обозначилась знакомая кожаная куртка. Ведомая этим видением, она обернулась.

Гудхильд.

Ненавязчиво оглядевшись, служанка выскользнула из комнатки. В её движениях прослеживалась некоторая нервозность — которую, возможно, и не подметили бы те, кто не знал, чем она только что занималась. Пригладив свою рыжую косу и убедившись в том, что её вылазка не привлекла особого внимания редких прохожих, девушка быстро ушагала куда-то в сторону кухни.

Опёршись на перила, Ангелина чуть наклонилась. Несмотря на то, что её внутренняя стыдливость изо всех сил приказывала ей прекратить, она никак не могла найти в себе силы противостоять соблазну узнать: с кем же это развлекалась её служанка посреди бела дня?

Успело пройти добрых несколько минут прежде, чем двери каморки открылись, и в проёме показалась голова…

"Да ладно? — Девушка присвистнула про себя, ошарашенная. — Магнус? Серьёзно? Личный помощник Харальда? А у тебя губа не дура, Гудхильд".

Покрутив головой, Ангелина оттолкнулась от перил и, подобрав подол своего платья, отправилась в свои покои. С губ её при этом не сходила лукавая улыбка — иногда жизнь в королевском замке была весьма увлекательной.

Глава 12

— Фам ощень к лису этот мьех, Ващье Висощество, — торговка протянула в руки Ангелине небольшой, напоминающий чайное блюдце, кусок обсидиана. — Этот мьех ис самьих дальньих степьей Ладохги, рьедкий звьерь его носьил.

— Он такой мягкий, — Ангелина с восторгом провела по серой шерсти, наслаждаясь её мягкостью.

— Мьяхгкий, ощень мьягхкий, — пожилая женщина кивнула. Нанизанные на её морщинистые пальцы колечки радостно сверкнули, ловя редкие солнечные лучи.

— Девочки, а вы как думаете?

Гудхильд активно закивала, влюблёно глядя на меховую накидку. Глаза служанки жадно ласкали благородно переливающиеся волоски шерсти, а руки горели от охватывающего всё её существо желания погрузиться в эту манящую мягкость.

Не в пример служанке, Ратель прыснула, бросив равнодушное:

— Нормально.

Ангелина кивнула. Посмотрев на себя ещё раз в обсидиановое зеркальце, она прошлась руками по меху. Купчиха удовлетворённо причмокивала. Выпестованная десятилетиями работы в сфере торговли, она уже на уровне инстинктов ощущала, в какой реакции нуждается её клиент, поэтому сейчас она просто молчала, позволяя будущей королеве Каттегата красоваться столько, сколько той вздумается.

Наконец, Ангелина, повернувшись к торговке, довольно произнесла:

— Я её покупаю.

Отойдя в сторону, она предоставила Ратель возможность решить все связанные с оплатой вопросы, а сама в это время принялась радостно шептаться с Гудхильд.

— Ваше Высочество, она такая красивая, — голос служанки чуть ли не искрился от переполняющего девушку восторга.

— Я тоже так думаю, — поглаживая мех, тихо ответила Ангелина. — И такая гладкая… Хочешь потрогать?

Служанка всплеснула руками, едва не подпрыгнув от радости.

— Ох, конечно, Ваше Высочество!

Ратель краем глаза проследила за своими воркующими подопечными, пока купчиха пересчитывала протянутые ей ярлом золотые монеты. Военная не могла понять, в чём было дело, но принцесса вызывала у неё сильные подозрения. И проблема здесь была даже не в том, что дочь Боудики абсолютно не соответствовала тому образу, который был заявлен — это, как раз-таки, мало заботило каттегатку. Причина крылась в самой Генриетте. Она слишком уж странно себя вела.

Ратель заметила это ещё при их первой встрече в лесу, и не единожды подмечала и после — принцесса что-то скрывала. Её движения всегда были какими-то скованными, угловатыми, будто она было оживлённым трупом, а не живым человеком. При разговоре Генриетта старательно подбирала слова, хоть и прекрасно владела языком, и с какой-то настойчивой внимательностью вглядывалась в лицо собеседника, пытаясь проследить его реакцию на сказанное ею. В один момент ярл, вполне закономерно, заподозрила принцессу в шпионаже и даже приказала тол Хэлтору выяснить, не ведёт ли будущая королева Каттегата переписок с кем-то, но, к её удивлению, оказалось, что Генриетта за практически три десятка не получила и не отправила ни одного письма. Как бы Ратель не пыталась поймать её за занятием какой-нибудь подозрительной деятельностью, она всегда оставалась ни с чем — казалось, принцесса была абсолютно непогрешимой. Но не было ли это на самом деле затишьем перед бурей? Могло ли быть такое, что именно в этом и состоял план Генриетты? Втереться в доверие ко всем ним и, когда все расслабятся и перестанут относиться к ней с настороженностью, нанести удар в спину. Но с какой целью? Помочь Боудике? Но война уже скоро должна начаться, ей не хватит этого времени. Или девчонка задумала отомстить?

Ратель прищурилась. Харальд ошибается. Она уверена в этом. Он напрасно оказывает такое доверие принцессе Норфолка и относится с пренебрежением ко всем увещеваниям ярла. Генриетта что-то готовит, и военная не спустит с неё глаз, пока не выяснит, что именно та замыслила.

— Кто эти люди? — Ратель обернулась, услышав приглушённый голос Ангелины. Прижавшись к своей служанке, та заинтересованно разглядывала молодых женщину и мужчину.

— Это граф Ансгар и его супруга, — поспешила ответить Гудхильд. — Я слыхала, что они много путешествуют, но нигде так и не останавливаются. Тол Ингрид, наша повариха, помните, я вам о ней рассказывала, — Ангелина быстро кивнула, — так вот, тол Ингрид знает одну служанку, которая работает в постоялом дворе, и та ей сказала, что они очень богатые. Но слишком уж какие-то чудные.

— В каком смысле "чудные"?

— Дак ведут себя чудно… Графиня-то то и делает, что шикает на мужа, а он, бедненький, как привязанный за ней ходит. У неё, говорят, характер больно уж дурной… и детишек у них всё нету, хотя столько лет уже живут!

Ангелина хмыкнула. Всего-то? Отсутствие детей и муж-подкаблучник?

— И что в этом странного, — тряхнув головой, разочарованно протянула она. — Может, у них просто отношения такие, вон, кин Ратель с тол Хэлтором тоже себя грубовато ведёт, и ничего. А детей они пока не хотят, наверное, вот и не заводят.

— Ох, Ваше Высочество, — поспешно зашептала Гудхильд. — Ну вы и сравнили, конечно. Кин Ратель-то же ж кин! Такой уж у неё источник, ничего вы с этим не поделаете. Где вы видели кин, над которым верховодил бы тол? То-то же, нигде.

— Так граф тоже кин?

— Дак нет же, он мра. Причём, говорят — но я в это, по правде сказать, не верю, — что аж