– Я ждала тебя, – спокойно сказала я, даже не дернувшись и не встав с кровати. Я отложила книгу, завернув уголок на страничке.

– Странно, – на удивление серьезно и бесстрастно проговорил Вадим. Тогда я выразительно взглянула на него. Выглядел он вполне бодро, хотя на лице все же имелись следы когтей и сильных ударов. На шее также красовалась глубокая ярко-красная царапина, которая уже быстро затягивалась.

– Я боялась, ты не придешь, – немного грустно произнесла я, медленно встав. Это было необычно, но Вадим сделал два осторожных шажка назад от меня, словно чего-то испугался. Его рассеянный взгляд говорил все о том же.

– Прости, что сбежал вчера. Но я был уверен, что эти… трапперы позаботятся о вас. Меня бы они убили, как и остальных. У меня просто не осталось бы шансов. – Вадим сильно поменялась после вчерашней ночи. Что-то в нем изменилось, но я не могла понять что.

– Я понимаю, все в порядке, – улыбнулась я понимающе и ласково. – Главное, что ты выжил.

Он изумленно посмотрел на меня, и вдруг лицо мужчины сделалось мученически болезненным и страдальческим, словно его что-то глодало, что-то раздирало изнутри. Такого жалостливого взгляда я не видела никогда в жизни, и у меня сердце кровью облилось. Больше не было в нем той холодной и черствой надменности, той издевательской язвительности. Вадим больше не ухмылялся, не скалился и не демонстрировал свою опасность. Теперь он, наоборот, пытался скрыть свою истинную сущность. Я было хотела подойти к нему и коснуться его, но он резко отошел назад, врезавшись спиной в шкаф.

– Тебе не стоит подходить ко мне так близко. Это может плохо кончиться для тебя, – тяжело дыша и часто сглатывая слюну, процедил он сквозь стиснутые клыки. Глаза баггейна потемнели и стали жуткими в свете ночной лампы. Меня бросило в ледяную дрожь, потому что тени, которые отбрасывало его лицо, превратили Вадима в чудовище, которое я видела вчера. Я издала испуганный вздох и тоже отошла назад, уперевшись ногами в металлический каркас кровати. Я не решалась заговорить, хотя меня мучили многие вопросы. Вадим, без слов поняв мое замешательство, как-то нездорово отвел взгляд на секунду в сторону, словно пытаясь отвлечься от чего-то, а затем заговорил надорванной интонацией.

– Я очень голоден и хочу съесть тебя. Я не питался нормально уже больше года…

– Так отчего же не съешь? – спросила почти шепотом я, пытаясь вглядеться в его бледное и избитое лицо, которое блестело от напряженного пота.

– Не знаю! – психанул он, с силой оцарапав шкаф, стоящий сзади него. От этого на деревянной поверхности остались продольные заостренные полосы, а на полу – деревянная крошка.

– Не знаю, – уже смиренно проговорил он, отвернувшись, ссутулив плечи и опустив голову уныло вниз. – Меня мучает какая-то болезнь. Мне так плохо. Я ужасно хочу тебя съесть, твой запах сводит меня с ума еще с того момента, как я отыскал в туннеле этот клочок ткани с твоей вкуснейшей кровью… – Вадим извлек из кармана неизменной потрескавшейся косухи мою помятую и изодранную бандану. – Но я не могу… потому что, когда я съем тебя, то больше не смогу найти такого чудного аромата кожи и вкуса плоти. И меня будет мучить еще больший неутолимый голод. Я просто сорвусь с цепи и буду, как умалишенный, рыскать по городу в поисках второго такого же неповторимого экземпляра, убивая каждого встречного.

Сердце мое колотилось как ненормальное, словно участвовало в скачках. Ком волнения встал в горле, а внизу живота натянулась усиленная острая боль. Я не могла пошевелиться, и двоякие чувства зародились внутри меня. Что-то в моей голове панически боялось этого сумасшедшего, что-то заставляло меня бежать от него, что-то хотело спасти меня, но вторая – гораздо меньшая часть – хотела, чтобы он съел меня. Я сама помешалась на этой идее.

– Это для тебя проблема? – неуверенно спросила я, сделав шаг навстречу. Вадим продолжал стоять ко мне спиной с поникшей головой. Плечи его тяжело вздымались.

– Огромная, – невероятно многозначительно протянул тот. – Словно меня разрывает. Такого не было раньше! Не было!

Он опять вспылил и повернулся ко мне, сильно сжав губы и кулаки. Вадим выпрямился и расправил плечи, показав всю свою силу и стать. Но лицо его было полно жестокости и дикости, необузданности и несдержанности, которую он пытался изо всех сил контролировать и держать в себе. Я запаниковала, начала бегать глазами по сторонам, страшась взгляда баггейна, который смотрел прямо на меня. Я вся напружинилась и сжалась, начиная чувствовать скованность по рукам и ногам.

– Если бы ты съел меня, то это избавило бы и тебя, и меня от многих проблем, – тихо и робко произнесла я, уставившись в пол. Я и не заметила, как быстро он приблизился ко мне. Это ощутилось лишь легким, теплым тухловатым ветерком на моей коже. Я приподняла голову и увидела Вадима так близко, что могла бы подумать, что он принял эти слова всерьез. Своей громоздкой фигурой он полностью закрывал меня. Я начала трястись от страха и зажмурилась, приготовившись гордо принять свою смерть. Вадим удручающе вздохнул, издав какой-то мучительный звук, затем положил свою тяжелую, горячую жесткую руку мне на плечо, сжав его. Но вместо того, чтобы вонзиться зубами в мою плоть, он снисходительно усмехнулся и изрек:

– От тебя пахнет не тобой. Пытайся обмануть других, но не меня. Сегодня я тебя не съем, открой глаза. – Такую шутливость и добродушность я наблюдала в нем нечасто. Я боязливо раскрыла сначала один глаз, потом второй. Вадим продолжал все так же стоять передо мной, мягко улыбаясь одними губами. Я молчала. Боялась опять заговорить первая, но он постоянно перенимал инициативу на себя.

– Зачем ты меня ждала?

– Мне нужна твоя помощь в одном деле, – как зачарованная призналась я ему.

– Что еще за дело? – странновато усмехнулся Вадим.

* * *

В холодную темную ночь сложно пробираться через лес, но мне приходилось поспевать за шустрым баггейном, который шел вереди меня, ловко обходя любое препятствие, чего нельзя было сказать обо мне. Я уже сотый раз врезалась в дерево, путалась лицом в паутине, спотыкалась о шишки, билась коленями о камни, бревна и пни. Мне в рот попала уже двадцатая мошка, а комары заели меня до кровавой чесотки. В волосах запутались листья и мелкие ветки. Вскоре Вадим остановился у массивного дерева. Он повернулся ко мне, и в темноте его лицо показалось мне вполне человеческим и даже приятным. Звуки ночного леса обволокли нас и окружили. Неподалеку слышалось уханье совы. В траве трещали сверчки. В светло-синем мутном небе мошкара выплясывала танцы и водила хаотичные хороводы. Лес дышал свежестью и влагой, пропитавшись таинственностью и безмолвием.

– Мы пришли, – произнес основательно Вадим. Я кивнула и подошла к нему. Он ногой отодвинул длинные листья папоротника, присел и опять-таки очень изворотливо прокрутил каменный выступ, пронырливо замаскированный под выпирающим корнем дерева. Неровный квадратный кусок земли загудел и с грязной пылью отодвинулся вниз. Вадим тут же спрыгнул туда, не задумываясь. Я подошла к краю отверстия и присела на корточки, заглянув вниз. В земляной дыре была кромешная тьма. Внезапно оттуда потянулись когтистые лапищи Вадима и небрежно взяли меня за талию. Удивительно, но его руки увеличились в несколько раз. Получилось так, что его ладони были больше метра. Эти лопаты приподняли меня и, не спеша, утянули за собой под землю, после чего люк надо мной закрылся. Вниз меня опускали достаточно долгое время. Когда ноги мои коснулись твердой почвы, лапы баггейна выпустили мою талию и исчезли в тени.