— Свинья, — шептала она.

Свиньи.

Ногой она собрала в кучу вещи Ди Пьеро. Синяя полотняная бабочка, одинокий ботинок, шелковая, в гофрированную полоску, рубашка, которая стоила, наверное, долларов 150. Серая твидовая куртка, рифленая вязаная кофта. Она затаила дыхание, прислушиваясь. Не отпирают ли входную дверь? Не вернулся ли он домой?

Ничего. Тишина.

Никого.

Постепенно сердце ее успокоилось. Она вытряхнула на вещи остатки из банки с химикалием для чистки туалета, отшвырнула банку и приготовилась уйти. Ей стало чуть легче — не так давило голову и внизу живота; в груди же продолжало отчаянно стучать.

— Я все про тебя знаю, — победоносно объявила она.

Сидя на автобусной остановке, она просматривала снимки, когда кто-то спросил: «…сколько времени, мисс?» — и она поняла, что женщина спрашивает уже не в первый раз и что до этой минуты сама она понятия не имела, сколько времени. Она уставилась на свои часики. Было всего четверть четвертого. А она вошла в квартиру Ди Пьеро в два десять, и, значит, с тех пор прошло немногим больше часа. Но она так устала, словно целый день играла в теннис.

— Я спрашиваю: вы не знаете, сколько времени, мисс?

Женщина в ярком цветастом платье, с огромной соломенной сумкой. На первый взгляд могло показаться, что она из состоятельных — «вполне порядочная», — но глаз у Кирстен был острый. Она заметила небритые подмышки, зеленый с отливом тон на веках женщины. И отрезала, пряча снимки:

— Извините. Я не разговариваю с незнакомыми.

На одном из снимков был запечатлен Ди Пьеро в солнечных очках и плавках, на пляже. Скорее всего где-то за границей. (Пальмы, белесое солнце.) На другом Ди Пьеро, с узенькой полоской усов над губой, стоял рядом со смуглым мужчиной в белом. Оба щурясь смотрели в аппарат; оба довольно красивы. Ди Пьеро в пальто из верблюжьей шерсти, Ди Пьеро с теннисной ракеткой, Ди Пьеро рядом со стройной женщиной с длинными прямыми светлыми волосами… (Не Изабеллой, конечно. Гораздо более моло- * дой женщиной.) Половина одного из снимков была аккуратно отрезана, так что остался только Ди Пьеро — в изысканной паре с жилеткой, — спокойно, улыбаясь смотревший в аппарат. (А в глубине — минарет? Очертания экзотических деревьев?) Был тут снимок очень загорелого Ди Пьеро, сидевшего за столиком с двумя женщинами — обе японки — и мужчиной, судя по всему, американцем. (Ник Мартене? Кирстен внимательно разглядывала снимок, но не была уверена. Мужчина сидел в профиль, волосы у него были такие, как у Ника, но плечи чуть сутулые — не как у Ника.) На последнем снимке Ди Пьеро был запечатлен со своей «невестой» и ее дочкой на фоне ярко-малиновых азалий. Лицо Ди Пьеро было бесстрастно, тогда как женщина и ее дочка обе улыбались во весь рот. Кирстен не раздумывая разорвала этот снимок пополам.

Собственно, зачем? По слухам, этой «невесте» — разведенной богатой вашингтонке, широко рекламировавшей свой интерес к культуре, — уже была дана отставка. Эта не продержалась даже и года.

Лишь двумя днями позже — и то к вечеру — Ди Пьеро настиг ее.

Пятница — туманная, теплая. Приятельница Изабеллы Клаудия Лейн заехала около четырех, и обе дамы сидели у бассейна, потягивали «Кровавую Мэри» и болтали об общих знакомых — о критических ситуациях, возвращениях, неожиданностях, нервных срывав, удачах, неудачах, событиях поразительных, или тревожных, или смешных. Накануне президент и его помощники по глупости согласились дать пресс-конференцию по телевидению, и дамы разобрали ее в малейших деталях. Болтая, они наблюдали за Кирстен, плававшей в бассейне. Она сорок раз без остановки переплыла бассейн в длину, и, хотя, безусловно, вовсе не пыталась подслушивать беседу двух дам, отдельные фразы время от времени все же долетали до нее. И часто звучало имя Ди Пьеро.

— …да?

— Ну, я так думаю.

— А я не слышала.

— Я так думаю.

Кирстен вылезла из бассейна, неловко и застенчиво. В воде она была гибкой и скользкой как рыба — одно время она воображала, что станет олимпийской чемпионкой по плаванию, — но, когда она под взглядами других людей вылезала на сушу и вода потоками струилась по ее телу, она чувствовала себя ужасно неуклюжей. Не смотрите на меня, молила она. Я невидимка.

Высокая и тощая, груди величиной со сливы, ключицы торчат. В хорошеньком купальном костюме, который выбрала для нее Изабелла, — розовый лифчик и трусики, усеянные маленькими белыми моржами. Ей не хотелось привлекать внимание дам, но она не могла не спросить:

— Он что, приедет сюда сегодня?

На лице Изабеллы появилось ироничное и одновременно ласковое выражение. Она смотрела на Кирстен, не видя ее.

— Я хочу сказать — Тони. Мистер Ди Пьеро.

Но Изабелла не знала. И миссис Лейн тоже.

— Я думаю, он, наверно, заскочит, — сказала Изабелла. — Я уже несколько дней не говорила с ним. — И она улыбнулась. — А почему ты спрашиваешь, Кирстен?

Кирстен что-то пробормотала в ответ и убежала в дом. Она боялась услышать, как обе дамы рассмеются ей вслед, но она этого не услышала.

Наверху она бросилась на постель прямо в мокром купальном костюме. Одним рывком распустила волосы.

Позже, когда она снова сошла вниз, чтобы поупражняться в прыжках в воду, Клаудии Лейн уже не было. Зато приехали Эва Нилсон, Чарлотт Мултон и французская пара, связанная каким-то образом с программой культурных обменов госдепартамента — супруг был романист? или поэт? — а также новая знакомая Изабеллы, с тощими загорелыми ногами и вежливым смехом. Женщина была такая уродливая и одновременно такая самоуверенная, что Кирстен поняла: она с деньгами.

Сразу после шести прибыл и сам Ди Пьеро.

Он со всеми поздоровался официально, за руку. На нем была кремовая спортивная куртка, светло-серые брюки. Несмотря на дневную жару, ему, казалось, было совсем не жарко. Поскольку Кирстен в этот момент находилась в бассейне, они не могли поздороваться — Ди Пьеро по обыкновению лишь небрежно помахал ей. («Детишки» его не интересовали.) Кирстен почувствовала, как у нее сжалось под ложечкой.

Она собиралась прыгнуть в воду. Но теперь не могла. Она замерла в испуге. Никто не смотрел на нее — никто не обращал на нее ни малейшего внимания, — но она продолжала стоять на краю доски для прыжков словно парализованная. А он не смотрит на нее исподтишка? Он знает? Изабелла как раз спросила его, хочет ли он сначала поплавать или выпить. Кирстен не расслышала его ответа.

Ди Пьеро держал свои купальные принадлежности в раздевалке у Хэллеков. Он появлялся когда хотел: Изабелла постановила, что он может не звонить заранее. Он ведь близкий друг, старый друг, «друг семьи». Вообще-то Ди Пьеро приезжал на Рёккен, 18, реже, чем хотелось бы Изабелле, и когда бывал здесь, то держался вполне официально. Или так это представлялось Кирстен.

Но плавать он любил. Поэтому, прихватив с собой стакан с каким-то питьем, он направился к раздевалке, переоделся, а минут через пять вышел оттуда и прыгнул в бассейн, как всегда, не рисуясь, не спеша, что неизменно приводило Кирстен на память морского зверя — тюленя или выдру, — плюхающегося в воду. Вынырнул он в дальнем конце бассейна — по смуглому лицу струилась вода.