– На сайте знакомств.

Это было почти правдой. Первую шлюху Юсси нашел по объявлению. Предлагалась эскорт-компания на дневной кофе. Случилось это много лет назад и совсем в другом городе. Очень долго он занимался этим делом только в командировках, не хотелось, как говорится, гадить в собственном гнезде. Но аппетит приходит во время еды: сначала Тийна стала холодеть к нему, а после рождения ребенка сексуальная жизнь вообще прекратилась. Разводиться ему не хотелось: брачного договора у них никакого не было. Прошлой зимой он оказался в ситуации, когда познакомился в своем городе с профессионалками. Случилась почти обычная попойка с шефами концерна. Началось все с брызг шампанского в ночном клубе, а закончилось на подозрительной байкерской хате сбившимся галстуком, расстегнутой ширинкой, банкой пива в руке и провалом в памяти. Но русского он нашел быстро. Тот пообещал исполнить тайное желание Юсси о сексе с двумя одновременно, да еще и по дешевке.

– Нам нужны контактные данные девушки или ее сутенера – разницы нет, – сказал Эско.

Юсси задумался. Он взвешивал варианты, а их насчитывалось ровно два. Он был в полном дерьме – это факт: тут стать обвиненным либо в покупке сексуальных услуг, возможно, у несовершеннолетних, возможно, у жертв секс-трафика, либо в убийстве. В конечном счете выбор прост.

– Я не знаю имени сутенера, но вот его номер телефона. Девчонок я купил у него.

– Девчонок?

– Да. Их было две.

– С этим связан как-то сайт знакомств?

– Да не особенно.

Эско смотрел на Юсси, а тот старался выглядеть достойно.

– Ах, вот как. Подожди здесь.

Эско поднял трубку и что-то промычал. Время начало тянуться медленно. Через три мучительные секунды в дверь постучали и внутрь вошел мужчина в штатском под сорок.

– Добрый день, я Киммо Хаахтела, также представляю криминальную полицию, но другой отдел, занимаемся международной преступностью. Вы пройдете за мной, продолжим общение в моем кабинете.

Юсси встал и понуро посмотрел в пол.

– А как же Тийна? Она узнает?

– А вот это, приятель, выяснится уже в самое ближайшее время, – ответил Эско удовлетворенным голосом.

Сучка! Моя вкусненькая жопка! Fuck u hore![35]

Сообщение пришло посреди рабочего дня, и Сари не обратила на него никакого внимания. А теперь она стояла в ночной рубашке в темной спальне и, держа телефон в руке, выглядывала на улицу. Теэму опять уехал в командировку, на этот раз на три дня. Что делать? Сообщений всего два, и после первого прошло прилично времени. Адресат не казался навязчивым, высказывался коротко. Почему сообщения стали приходить после убийства Рийкки? Может, это просто совпадение?

Сари смотрела на фонарики, обрамлявшие дорожку от ворот к двери дома: «Просто никчемные украшения, светлячки в темноте, их не хватает, чтобы осветить двор, и кто-то может стоять вот там, а я не вижу. Подстерегает и плетет сети. Соседям он тоже не виден. А там что за машина припаркована? Лишь бы не красная. – Сари пыталась всматриваться, но темнота поглотила цвета и грани. – Да никто за мной не следит!» Она начинает нервничать. Надевает ботинки, накидывает куртку, набирает на всякий случай «112», решительно выходит на крыльцо и идет к стоящему автомобилю.

Черный. Пустой. Знакомый. На нем ездит старший сын пенсионеров напротив. Становится стыдно.

«Давай, мы не будем шизеть из-за двух тупых сообщений! Кто угодно может за ними стоять – какой-нибудь глупый подросток. Что я себе тут напридумывала?!»

Сари вернулась в дом, закрыла за собой дверь. Сходила за матрацем и постелила себе в детской. Послушала мирное сопение. В детской пахло маленькими детьми. «Если придет еще хоть одно, я начну действовать», – решила она.

Отчет криминалистов по месту убийства Вилле Поллари оказался таким же неутешительным, как и в случае с Рийккой Раутио, хотя и не совсем. Ни на одежде, ни на коже Вилле, как и на месте преступления, не было обнаружено ни следа убийцы; на конфетной обертке также не было ни следов от пальцев, ни слюны. Но на парковке удалось выявить отпечатки колес двух других автомобилей, кроме машины Вилле. Полиция получила в распоряжение рисунок покрышек возможного убийцы, а это было уже что-то.

«Автомобиль – это важно, – подумала Анна. – На данный момент это наша единственная зацепка». Она позвонила Нильсу Няккяляйярви. Его перевели к ним в качестве усиления из другого отдела и поручили ему собирать изображения всех возможных моделей автомобилей, подходящих под показания. Нильс справился с работой, но снимков оказалось такое огромное количество, да и автомобили на них выглядели все как один, что он начал утрачивать всякую надежду. Тем не менее Нильс сказал, что их следует показать всем причастным к делу и начнет он с Юсси Ярвинена – который сумел доказать свое алиби, но взамен получил целую пачку обвинений, – а затем отправится к Хелене Лааксо. В завершение он пообещал обойти дома неподалеку от обеих беговых дорожек.

– Собственно, я мог бы показать эти снимки всем домовладельцам в округе, – сказал Нильс.

– Машина – это ключ, – сказала ему Анна. – Надо хотя бы установить модель, тогда нам будет проще ее обнаружить, к тому же у нас есть следы шин.

– Будем надеяться, – ответил Нильс.

«По его говору не скажешь, откуда он родом, – думала Анна. – Как и по моему не скажешь, но нас выдают наши имена».

В бывшей Югославии меньшинств не притесняли, разве что цыган, но это общераспространенный грех. В теории все этнические группы входили в общую южнославянскую семью, хотя они могли и не являться таковыми. Воеводину, откуда была родом Анна, называли по-венгерски Вайдасаг и считали одним из самых мультикультурных регионов Европы. Там проживали семнадцать разных национальностей, большинство представляли сербы, но и венгров было достаточно.

Но в воздухе витало что-то. В официальных документах венгерские имена записывались, как требовали государственные правила, на сербский манер. Поначалу людей это немного огорчало, кого-то даже забавляло, но прошло время, и Анна задумалась над глубинным смыслом происходящего. Имя имени рознь. Имя показывает, откуда человек родом, иногда даже указывает на его место рождения на карте. Имя говорит, на каком языке человек разговаривает. Имя – это часть самосознания, это самый явный из внешних атрибутов человека и даже больше: это личное назывное того, кто он есть.

Не поэтому ли власть имущие занимались подменой имен? Чтобы разрушить венгерский дух? Чтобы в статистике показать великое единство славянской нации? Анне захотелось позвонить Реке, поговорить с ней о деле, спросить, какова ситуация сегодня, когда они принадлежат Сербии.

«Принадлежат Сербии, – произнесла Анна про себя, пытаясь распробовать слова на вкус. – Принадлежат Финляндии, Швеции или Норвегии», – думала она, глядя на Нильса.