– Представьте себе, я нашел его! – воскликнул Рауно, вбегая в комнату отдыха, где за утренним кофе в полном молчании сидели Эско, Анна и Сари.

На часах – восемь. Сари выглядит бледной и уставшей: у ее младшего ребенка ночью подскочила температура, потом он начал жаловаться на боль в ухе, и в итоге его пришлось везти к дежурному врачу. У Эско, видать, опять похмелье: глаза красные и волосы торчком. Когда он поднес ко рту кофе, то расплескал его на стол. Да и Анна не кажется свежей – явно плохо спала ночью.

– Я нашел его, хоть бы кто порадовался! – Рауно чуть не подпрыгивал на радостях, ломая вялое настроение коллег.

– Во сколько ты пришел на работу? – спросил Эско с кислой миной.

– Валяй уже, рассказывай, что нашел, – сказала Сари почти так же кисло.

– Угадайте, – дразнил Рауно.

– Не будем, рассказывай, – приказал Эско.

– Амулет, помните? В нашу эпоху тотальной интернетизации это оказалось даже очень легко. Я просто отсканировал фотографию амулета, завел ее в компьютер и запустил программу поиска. И вот тебе на!

Рауно помахал машинописным листком, в углу которого виднелся темный квадратик.

– Да что за гребаные шуточки! – рявкнул Эско.

– Посмотрите поближе. Вот он.

Усталости как не бывало. Все приклеились к распечатке и увидели там того же самого человечка, что был найден в карманах двух жертв. Картинка выглядела как нарисованная ребенком: штрихи тельца, торчащие ручки-ножки и огромный головной убор из перьев на голове. Он выглядел безобидным и забавным.

– Что за чудо такое? – спросила Анна.

– Уицилопочтли.

– Как?

– Уицилопочтли, – повторил Рауно. – Я не знаю, как правильно произносят на языке оригинала, но, наверное, как-то так, – и Рауно написал слово под картинкой. Остальные стояли в онемении.

– Что это еще за слово такое?! – сказал Эско.

– Да и персонаж не самый добрый, – добавил Рауно. – Я тут немного поискал: Уицилопочтли – это бог войны и солнца у ацтеков. Кровожадный тип, скажу я вам, настоящий хищник. Требовал человеческих жертв и крови, в его честь резали бог весть сколько людей за день. Вы только подумайте, эти ацтеки умерщвляли сотни и даже тысячи людей за один только день – такое в белых перчатках не делают. Кровища кругом, кишки дымятся и люди в экстазе бьются. Так что наш убийца – это просто мальчонка сопливый на фоне этого монстра. Да, этих украшений не раздают ни в одном спортивном магазине – я это тоже выяснил, так что очевидно, именно убийца положил их в карманы жертв.

Рауно распечатал целую пачку разных изображений ужасного божества, и весь отдел сосредоточился на их изучении. Изображение амулета оказалось упрощенной версией, но на цветных снимках можно было лучше разглядеть и головной убор, и посох в виде извивающейся змеи, и еще что-то похожее на барабан. На некоторых изображениях у бога лицо было черным.

Ацтеки были воинственным народом, покорявшим огнем и мечом слабейшие племена индейцев и совершавшим человеческие жертвоприношения во славу богов. Особенно много крови требовал Уицилопочтли. Еще живым людям могли вырезать сердце, их сжигали или топили. Случалось, что ацтеки поедали своих жертв.

– Больные люди, – сказал Эско, изучив принесенные Рауно распечатки.

– И почему у него такое безумно трудное имя? – дивилась Сари. – Ведь его и произнести-то невозможно. Как там, уйцило и что-то, что-то… Черт-те что, и куда ударение ставить?

– Чему удивляться, если его нужно было ублажать?! Ты только представь, как напрягало бы, если бы никто не мог толком выговорить твоего имени, а ты была бы при этом еще и верховной богиней, – сказал Эско.

– Это имя означает что-нибудь? – спросила Анна.

– Минутку, здесь где-то есть пояснение, – сказал Рауно и начал рыться в бумагах. – А, вот. Видимо, есть несколько значений, одно из них – «колибри-левша».

– Что бы это означало?

– Нам нужно искать орнитолога? Или охотника на колибри?

– Насколько я знаю, на колибри не охотятся, – задумчиво произнес Рауно, – и особенно у нас.

– Охота, бег и кровожадный ацтекский бог, имя которого указывает на колибри. Вот так сочетание! Как все это связано? – вздохнула Сари.

– Как-то связано, – сказала Анна. – Что ассоциируется со словом «колибри»?

– Уж точно не человеческие жертвы.

– Маленькая разноцветная птичка, крылышки бьют так быстро, что их не видно.

– Для меня колибри – нечто очень нежное. Изящество и плавность движений.

– Да, уж точно не кровавое божество.

– Яркость цвета. Тропики. Большие цветы.

– Колибри симпатичные. Они не убийцы.

– Кроме этого уйцило… блин, черт-те что за имя!

– Уицилопочтли, – повторил Рауно.

– Колибри-убийца.

– Вероятность существования таких крайне низка.

– Как это ты, Анна, умеешь выражаться так изящно? Вот я, например, никогда бы так не сказал, а ведь я здесь коренной житель, – подивился Рауно.

– Не знаю, – ответила Анна, – случайно получилось.

– Ты прирожденное дарование. Сколькими языками ты владеешь? – спросил Рауно, глядя на Анну с восхищением. Та смутилась и чуть не покраснела.

– Ерунда, ничем я не владею.

– Расскажи-расскажи, – вмешалась Сари. – Мы хотим о тебе знать.

– Так, конечно, я знаю венгерский – это мой родной язык.

– А, так ты не сербка? – удивилась Сари.

– Нет, конечно, – рассмеялась Анна в ответ. – Правда, я немного говорю по-сербски и по-хорватски, а еще по-боснийски – это почти один и тот же язык. Во времена Югославии их называли общим именем «сербохорватский язык», хотя они, конечно же, не одинаковые. Сербский – государственный язык, его приходилось учить с детского сада, хотя в моем родном городе Каниже больше всего было венгров.

– А на каком языке там обучают в школе?

– Венгров – на венгерском, а сербов – на сербском. Мы имели возможность сохранять свой язык и свою культуру, во всяком случае, до определенного уровня, что получше, чем у венгров в Румынии. Сейчас я подзабыла сербский, но у меня есть парочка приятелей, с ними я стараюсь говорить на их языке, – сказала Анна и подумала про Зорана.

– Ух ты, мы же с твоей помощью можем внедриться в югославскую мафию, – сказал Рауно.

Вдруг Анна ощутила кожей волосатую грудь Зорана, услышала его страстное дыхание.

– Нет уж, спасибо.

– А еще какие языки? – продолжила Сари.

– Естественно, я владею английским, как и все другие, еще немецким, финским, и шведским.